Список форумов webtut Форум Театра Юношеского Творчества
  FAQ  |  Поиск |  Пользователи |  Группы |  Регистрация 
  Данные пользователя |  Войти и проверить личные сообщения |  Вход 
Список форумов webtut

капитан Коршунов и инспектор Лосев
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6, 7  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов webtut -> Наши увлечения
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вс Окт 29, 2017 3:48 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

А ведь прав Александр Бугров. Аркадий Адамов вовсе не сам придумал свой городок Южноморск,куда все посылал и посылал дисциплииниированного Лосева. Это очевидно тот самый Черноморского, где Остап Бендер гонялся за Корейко. Почему я так уверен? Да потому что герои Адамова постоянно сыплют цитатами из Ильфа и Петрова,это явно одна из любимых книг автора. И при его склонности к литературным "играм в рейхенбах" он явно решил послать виртуальный привет
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вс Янв 07, 2018 7:57 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Когда кажется, что собрал на поляне все грибы, и уже собрался уходить, обязательно если приглядеться, найдется боровик под листом папоротника.
Когда кажется, что вопрос изучен до тонкостей и стал уже скучноват, не торопись уходить с высокомерным видом, ты еще столько же не знаешь.

Советские детективы выглядят чем-то очень простым, даже искусственно упроденным. Как говорил Алик Деткин всем нам в детстве говорили «Жаль тратить на это время», из чего становится ясно, что время потратить на это так же легко, как скажем, на просмотр телевизора или жевание жвачки, или на что там подростки бездарно тратят золотое детство.

Очень хорошо помню, как лет этак в шестнадцать, когда у меня завелись карманные деньги я сказал сам себе – «А пойду-ка я в киоск «Союзпечати», куплю там дешевый детективчик и просто почитаю его в парке». Этакое сибаритство.

И я правда пошел в киоск. И там на меня посмотрели странно и спросили «какой еще детективчик?». Я был уверен, что там ими всё завалено, ну как сейчас скажем, всё завалено Донцовой. Но нет, в «Союзпечати» не было «детективчиков» и не предвиделось. И тут до меня дошло, что хоть эти книжки и презираемы, но чрезвычайно дефицитны. И правда ведь каждый журнал тогда старался повысить тиражи обещая (из года в год) «новую повесть Ст.Родионова «Беседка», которая потом оказывалась повестью «Неожиданная версия», очень новатороской и очень надуманной.

И эти журналы скупали сразу. И брали в библиотеках. И держали подолгу. Подшивка журнала «Физкультура и спорт» ходила по рукам не из за советов по гимнастики, а из за «Смерти в штрафной площадке». Было же время.

И видимо не должно сбивать с толку то, насколько редко в букинистических попадаются советские – именно не шпионские романы, не приключения партизан, а – детективы. И главное тиражи-то раньше были не теперешним чета. Но лежат на прилавках аляповатые «Анжелики» и «Фантомасы» девяностых. Лежат «Ратоборцы» Югова, и «Одеты камнем» Форш. А затрепанные детективчики карманного формата, попадаются один на магазин, да и то не всегда. В чем же тайна?

Тайна в том, что эти книги любят с детства, с молодости, со страрых времен. Перечитывают. И либо не отдают букинистам, либо отдают в таком виде, что уже поздно продавать.

Не зря же знаменитые капитаны говорили «Лучшая рекомендация – потертый переплет» и гордились тем, что «Моего предшественника опять зачитали до дыр».

Таким вот образом, в очередной раз продираясь через дебри «Книжного царства», я нашел сначала десятирублевые «Позывные из ночи». А потом двухсотрублевую фиолетовую книжечку Павла Шестопалова «Игра против всех». Никогда о таком не слышал.

«Позывные» не стоили и десяти рублей. Это оказалась полная драматизма история про наших диверсантов, на территории Финляндии, которую сначала мы заняли в зимней войне, потом финны заняли в Отечественной, потом… В общем, это документальная повесть о смелых людях, которые в этой катавасии разумеется с нашей стороны кристальные человеколюбивые и с партбилетами, а с той – отпетые финны, белогвардейцы, садисты, палачи и немыслимые моральные выродки. Короче – будни Донбасса в новостях первого канала. Возможно в шестидесятом году, или лет через двадцать после Донбасса это и надо читать, но не сейчас.

А вот фиолетовая книжка оказалась… Как раз тем детективчиком, который я тридцать лет назад хотел найти в «Союзпечати»! И это не уничижительная характеристика, теперь я уверен, что эта книга (издана в Ростове, тираж 160 тысяч, хотел бы я посмотреть кого так сейчас издают в столицах) на прилавках не залежалась.

Я часто говорю, что если бы Аркадий Адамов дал себе волю, и развивал жанр в стиле «Кругов по воде», мы бы имели собственный национальный жанр, а не толпу иронических домохозяек. Так вот Шестаков – именно что развивает жанр. Да, сыщики у него – инспектора угрозыска, периодически правда выглядящие следователями, но кого это в наших семидесятых годах волнует. Официальный статус не мешает героям думать на глазах читателя, не тратить силы ни на политически зрелые высказывания («А ведь в мире неспокойно»), ни на любовные линии («Что ж у вас герой оторван от жизни?»), ни на скучную социальность («Куда смотрела школа, когда Васька Косой был оставлен на второй год?»). Сыщики расследуют преступление, вернее даже несколько, неочевидно связанных преступлений. Сыщики петляют между ограниченным количеством заявленных подозреваемых. Да, в жизни так не бывает. Но зато так бывает в классическом детективе, зато это создает загадку. И – черт возьми, у автора нет дурной привычки посреди сюжета вдруг переходить «по другую сторону баррикады» и писать, «а в это время в одном из московских дворов, человек в пыжиковой шапке дал десять рублей студенту театрального института, чтобы тот убил девушку Зину и украл секрет нового сплава». Автор стойко держится до последней страницы, до классического «Вы-с и убили-с». Да, убийцу можно угадать, поняв, к какому стандарту клонится сюжет. Ну и слава богу – читатель детективчика должен чувствовать себя умным. И скучно не становится, ведь автор – честь ему и слава – до последних страниц не забывает, что пишет детектив. Автор не просто заявляет и отрабатывает вместе с сыщиками сторонние, не ведущие к убийце версии (что само по себе нечастый подарок в советском детективе). Он делает то, чего не делал почти никто – бросает в текст детали, которые сыщики, будучи всесторонне наблюдательными, замечают, но значения вроде бы не придают. А читатель придает, да еще какое. Ага, думает читатель! На холостяцкой кухне было чистенько, даже вентиляционная решетка протерта! А ведь мы ищем украденные деньги! Ну что же ты, сыщик, ну влезь ты на табуретку, ну посмотри за решеткой! Сыщик не влезает. Он и не должен влезать, ведь он-то на настоящей кухне, он видит, что чистенько или грязненько, но решетку не отвинчивали. А читатель ухмыляется, читатель ждет возвращения на холостяцкую кухоньку. А деньги между тем давно утоплены в помойной яме на задворках. И таких примеров в книге не один и даже не десять. Читатель чувствует себя умным, но сыщик оказывается умнее. Как это важно в детективе, как это редко встречалось в тогдашних детективах, и как прочно забыто в нынешних! Между прочим, великие иностранцы Гарднер, Кристи и Стаут этот прием тоже использовали вовсю, но приём-то незаметный –вот и разводят все до сих пор руками – как это у них получалось, что всегда интересно?

И отдельное спасибо Шестакову за то, что финал, шаблонного вроде бы сюжета, вел, как оказалось, не совсем туда. Всегда приятно, к примеру, когда всю дорогу ловят шпиона, а это оказывается сексуальный маньяк или старушка-отравительница.

Автору удается пролог, полный символизма, интриги и тонкого знания турнирной таблицы чемпионата СССР по футболу за 1968 год. Автора совершенно не волнует финал, который как в анекдоте сводится к тому, что «Сергей нервно закурил». Как говорится «Вот так, неожиданно и закончилась эта запутанная история». Книга не лишена таких расхожих недостатков, как пятидесятилетние морфинисты, неправдоподобно комедийные татары и девушки Дианы с высокой грудью, которые оказываются крестьянками Дусями. Организация работы угрозыска вызывает оторопь – сыщики знай себе делают, что рефлексируют и смотрят футбол, даже не заходя на работу, начальство всё время велит им «не трогать подозреваемого, пока того не сбило машиной», не находя улик на месте происшествия криминалисты восклицают, «Пойдем отсюда, изрядно мне надоела эта хибара!» и уходят неплотно прикрыв дверь. Ужас вызывает и ограбленный НИИ, в котором работают четыре человека – три ограбленных бухгалтера, и заместитель директора этажом выше за обитой дверью. Заместитель одновременно гениальный хирург, день и ночь проводящий на операциях. Только таким НИИ – пустым и безжизненным можно так заведовать, причем без всякого директора.

В общем милых, наивных, раздражающих и даже дурацких недостатков в этом детективе ровно столько, сколько должно быть в детективе из «Союзпечати». «Мурзилка в глубокой задумчивости варил пшённую кашу». И тем не менее ничего удивительного, что эта затрепанная книжка нечастый гость в магазинах. Ее любят и перечитывают. И я перечитаю наверное еще не раз, в парке, в самолёте или на берегу речки.

Навел справки – у Шестакова были еще книги, причем не менее трех детективов. Ну вот. А вы говорите – кончился Советский союз. Да он неисчерпаем!
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вт Янв 23, 2018 9:22 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Детектив это такой счастливый жанр, которому шаблоны не только мешают, но и помогают. Мешают, как и любому произведению, когда от них скучно. Помогают, когда задают правила игры. Это не столько отход от реализма, сколько такой зафильтренный реализм. Знаете, как в «Городе грехов» или «Ликвидации» - всё черно-белое, но вот этот кусочек цветной. В жизни так не бывает… Да в общем-то бывает, когда единственная деталь привлекает внимание.

Вот и детектив. Счастливы оказываются те авторы, которые не пользуются чужими шаблонами, а изобретают свои. Самый знаменитый, это конечно рассказы о Холмсе: однажды вечером или за завтраком к нам постучался клиент – потом весь детектив – потом мы сидели у камина и Холмс всё объяснил. Лучшие произведения Кристи, Сименона, Честертона, Стаута и Гарднера это те, где соблюдается полюбившийся читателю шаблон.

В советском детективе такого не было принято. Но жанр брал своё и шаблонность проявлялась не в структуре, а, так сказать, в расстановке сил. Было понятно, что у капитана, или инспектора есть мудрый начальник, который не ошибается. Было ясно, что преступник в финале рванет на себе ворот и скажет «ух, как я ненавижу Советскую власть» или признается в том, что работает на иностранную разведку. В подворотне обязательно стоял Колька Бык или Васька Резаный, но главный герой всегда успевал «дать ему виртуозную подсечку».

Но с годами, вернее сказать к семидесятым годам тихонечко появился шаблон здравый, шаблон, из которого, по моему глубокому убеждению мог бы сформироваться вполне жизнеспособный жанр. И если приглядеться, это шаблон «закрытого» классического детектива. Это что? Это, знаете, всякие запертые поместья, где кого-то пристукнули. Всякие там занесенные снегом отели, застрявшие на полустанке поезда, морские лайнеры и летящие самолеты, где кого-то убили. То есть фишка вся в том, что все подозреваемые, жертва и сыщик посчитаны, перечислены и читатель в полное удовольствие может угадывать «кто?», а писатель с удовольствием говорить «а вот и не этот!». Игра, старая, как сам детектив. У Эдгара По такого еще нет, у Диккенса и Коллинза вроде как появляется, у Конана Дойла налицо – «Три студента» , например. Правда три, это по нашим временам маловато, Пуаро меньше четырех и расследовать бы не стал. Но при желании можно и с двумя подозреваемыми хороший закрытый детектив написать.

В противоположность этому в «открытом» детективе подозреваемых целый город или целая страна. Конечно, как правило, преступник всё равно где-то да мелькнет, но правила игры позволяют поймать того, о ком ранее известна была только фамилия, кличка… Или вообще неизвестного… Или вообще не показать задержанного убийцу. Да, да, например серия «Знатоков» «Букет на приеме» в этом смысле наверное максимально «открытый» детектив – убийц мы так и не увидели, а радость победы над злом – максимальная.

Так вот «закрытый советский детектив» изобретали долго. Изобретали разумеется писатели, при активной помощи, то есть сопротивлении редакторского корпуса. Никакие закрытые отели не приветствовались, их разрешили только Стругацким и только под предлогом фантастики. Уже в восьмидесятые были сняты (а до того, написаны) «Дополнительный прибывает на второй путь» и «Два долгих гудка в тумане», поезд и теплоход, соответственно. Но это всё-таки не свой шаблон, это калька с Запада.

Но вот в семидесятые стали появляться повести с такой раскладкой, когда круг подозреваемых очерчивался просто неким обстоятельством, задавался в первой главе. Ну там, ключи от магазина были у троих. Или у мертвой старушки было всего два внука и одна племянница. Или в квартиру, где работает опергруппа позвонили четыре разных человека и на пороге воскликнули – «что здесь делают чужие люди». Или, наконец, как в «Государственном преступнике», просто-напросто Демьяненко берет блокнот и пишет хорошим четким почерком список фигурантов дела.

И, хотя это смешно звучит, именно среди этих детективов – большинство лучших, написанных и снятых в Советском Союзе. Четкая раскладка делает игру понятной и занимательной. А жесткая редактура заставляла авторов, в каждом из случаев искать ограниченному числу подозреваемых новые оправдания, и соответственно делало каждую игру с использованием шаблона, уникальной, нешаблонной.

Таковы все детективы Александра Жаренова. Таков лучший детектив «Ловушка» Николая Леонова (настоящего Николая Леонова, а не того виртуального, новые книжки которого до сих пор появляются в метро, с указанием настоящего автора мелкими буквами в скобочках). Такова лучшая повесть Аркадия Адамова «Круги на воде» (хотя в ряду перечисленных она конечно не в лидерах). Такова «Ночь на хуторе Межажи» Лагздиньша. Такова и «Ощупью в полдень» братьев Вайнеров, которые в основном пытались изобретать собственный, «авторский» шаблон, вроде «временной параллели» со Страдивари и Парацельсом, да так толком и не изобрели.

Лишь немногие «открытые» советские детективы могут сравниться по занимательности, «детективности» и главное по убедительности с «закрытыми». Пожалуй только «Трехдневный детектив» Кольбергса можно поставить в один ряд с ними.

В чем секрет и рецепт?
Такие детективы с легкостью отстраняются от идеологии и «социалки», которая неотступно следует за милицейской и полицейской тематикой. Это, понятное дело касается идеологии советской, когда появление милиционера в «управлении УВД» прямо-таки требует, чтобы там произошло комсомольское собрание, или вошел бы мудрый комиссар (пусть даже, это начальник Жеглова, но и Жеглову можно дать ценные указания «активизируйся!»), или, на худой конец правильный милиционер поспорил бы с неправильным по поводу мещанства, междурнародного положения и того, правильно ли танцевать рок-н-ролл. Автор может считать, что танцевать можно или нельзя, всё равно вопрос будет идеологическим. Более того, и в хорошем «полицейском» детективе от социалки никуда не деться, Мегре будет разбираться не только с убийцей, но и с обществом, комиссар Бек будет страдать о зверином лике капитализма, а Шарапов спорить о подброшенном в карман Кирпичу кошельке.

В «закрытом детективе» о социалке можно забыть. Нет, у преступника, жертвы, подозреваемых и даже сыщика будет вполне себе полноценное прошлое, более того, именно в этом прошлом и придется копаться читателю, чтобы вычислить злодея. Но это будет личное прошлое героев, без четких знаков плюс и минус. Мы сначала узнаем, кто из героев через что в жизни прошел, и только потом сами поймем, кто в результате стал сволочью, кто героем, а кто нормальным человеком. И хотя мы будем знать, что этого бросила девушка, а у этого репрессировали отца, мы будем хорошо понимать, что не столько среда заела и царское прошлое с пути сбило, сколько вот когда этот человек выбирал быть сволочью или остаться человеком.

Этот подход куда правдивее, куда реалистичнее.

Конечно любой подход не обходится без потерь. В такого рода детективах сыщики превращаются в нечто очень симпатичное, но увы, совершенно небывалое. Это хорошие советские милиционеры, волею судьбы и автора, поставленные в положение сыщиков почти частных. Они ни с кем не дерутся, никого не преследуют на машинках с мигалками, не подбирают брошенных беспризорников, не нарываются на ножи и не внедряются в банды. Они даже не отвечают перед начальством и не читают экспертиз, а если и приходится, делают это так, что их тут же нужно взять и уволить из рядов МВД. Это милые интеллигентные люди, очень похожие на нас с вами, читатель, если бы нам, почему-то пришлось расследовать преступление, совершенное в кругу близких друзей. Зовут их как правило по фамилии, без звания, имени и отчества, в должности своей они сами путаются – то ли они следователи, то ли милиционеры, бог их знает. Собственно, сыщик здесь это такая оболочка, в которую влезает читатель, чтобы несколько раз побеседовать со всеми подозреваемыми, каждый раз узнавая о преступлении всё больше и больше. И поэтому, при всей вопиющей, казалось бы, условности детективы эти получаются на порядок убедительнее и гораздо более похожими на жизнь, чем те, где отважные милиционеры, нервно закуривая, и отбрасывая пряди волос со вспотевшего лба, врываются в грязные притоны со взведенными револьверами.

И по меньшей мере два таких детектива, оказывается, написал Павел Шестаков,ростовский автор, которого я до прошлого года не знал совсем, и про повесть которого «Игра против всех» я рассказывал недавно с большой долей иронии. Одна повесть это «Страх высоты», я видел этот фильм с Мягковым в главной роли и он показался мне невразумительным, надеюсь книга лучше. Вторая – это «Давняя история». Думаю, в детстве она меня бы потрясла. Думаю, многим читателям она запомнилась. И всё больше уверен, что хорошие или хотя бы сносные советские детективы так редки в букинистических магазинах, что их зачитывали до дыр, и после этого не выбрасывали и не продавали, а оставляли перечитать как-нибудь потом.

«У нас, мальчишек, лучшая рекомендация это потрепанный переплет» (С)

В «Давней истории» есть все «детективные витамины», по которым мы так голодали в эпоху застоя, и которые позже обильно пыталась заменить всякого рода «витаминная синтетика», да так и не накормила. Всё, чего днем с огнем не найти в романах о майоре Пронине и капитане Коршунове, вся криминологическая правда. Преступления здесь – не возмутительные, «от которых злоба закипает и комсомольские кулаки сжимаются», и не чудовищные, как у недоброй памяти Ивана Шевцова, у которого чуждые патриотизму ублюдки не только восхищались абстрактной живописью, но и кишки на люстрах развешивали, впрочем Шевцову много чести называть его сочинения детективами. Преступление в «закрытом советском детективе» всегда просто страшное, страшное правдиво, как страшен любой труп, не расчлененный, на изуродованный, просто брошенный в болото, или на линолеум кухни, или на подожженной даче. Подозреваемые здесь все «довольно неприятные люди», как сказал бы классик. Это не значит, что они все хором убивали, это значит, что каждый по-своему несчастен, у каждого свой бес за плечом, каждого грызут свои тараканы. В произведении есть секс. Да-да, это в СССР секса не было, а во всех «закрытых советских детективах» есть секс, разумеется весьма корректно нарисованный, но мы понимаем, что мальчиков и девочек здесь связывают настоящие отношения, а не просто «Клим положил ей на плечо свою большую руку и сказал – пойдем-ка в ЗАГС». Я бы сказал, что это очень важная, и выверенная особенность детектива, которая важна еще и потому, что чтение детектива процесс интимный – и жуть и порок читатель не должен делить ни с кем, кроме автора. А у автора развязаны руки – наконец-то можно рассказать про расследование убийства по неочевидным мотивам. Не сторожа на складе зарубили. И не инженера с секретными документами подстерегли. А – лежит женщина с проломленной головой в проулке. Или лежит на пороге горящей дачи мужчина с колото-резаным ранением. Или заведующий клубом собрал чемодан, и уехал куда-то, а через неделю всплыл в озере. Неочевидно, непонятно где искать. Можно конечно арестовать и посадить Кольку Быка, но потом весь детектив придется его оправдывать, и выяснять, откуда у него сережки погибшей. А давайте-ка посмотрим, с кем она была в ресторане в прошлую субботу. А может, лучше открыть чемодан и почитать размокшую пачку исписанной бумаги? Или вам не дает покоя вопрос, почему на кухне разбит вдребезги аквариум?
Вот это уже немного интереснее, чем гоняться на такси за шпионами иностранной разведки, не правда ли? И это всё было в советском детективе. Надо только поискать.

Есть в этой книге и пример того, чего в советском детективе найти трудно – технологии следствия. Здесь это допрос, и допрос совсем необычный для книги советской поры. Там обычно как бывало? Лейтенант К. бьется со злодеем, тот знай себе посмеивается. Приходит майор З., «устало вытирает платком свое немолодое, с крупными чертами лицо» и говорит уголовнику:
- А ведь твой отец воевал…
Или
- В жизни у тебя пусто, и ничего впереди не светит…
Или, наконец
- А ведь за убийство расстреливают…
И «в глазах подследственного мелькает тусклая искра» и он либо падает на пол в судорогах, либо опускает коротко стриженную голову и раскалывается, либо трусливо забивается в угол, теребя конец модного галстука.
Эти допросы приходится читателю съедать, как прилипший к конфете фантик. Если постараться, можно написать допрос интеллектуальный. Можно занимательный. В семидесятые годы это делать научились, и всё-таки читателю оставалось не вполне понятно, чего преступники так откровенничают, чего они так помогают следствию? Хорошо, что я не преступник, а то я бы на их месте…
В «Долгой истории» допрос почти всамделишный, разве что без мата и рукоприкладства, так ведь не всегда в них есть нужда. Мы ничего нового из него не узнаём, мы просто наблюдаем, как на допрос приходит человек, твердо намеренный скрыть информацию, нам-то уже известную. И пугает такой допрос не меньше трупа, потому что упрямца в десять минут «раскалывают» на наших глазах, и мы с ужасом понимаем, что раскололись бы и сами. Это технология, это в учебниках пишут и на экзаменах сдают. Но эти учебники для закрытого пользования, и поэтому читатель обычно не знает, что такое допрос, пока сам не побывал хотя бы свидетелем.
Автор изящно передоверил эту задачу подчиненному главного сыщика, чтобы читатель главного сыщика не разлюбил. Главный сыщик «этих штучек не любит и не использует». Угу, конечно.

И самое удивительное, что <b> «Давняя история» </b> оказывается достоверной и криминологически, куда достовернее всяких современных «Мостов», «Пил», «Методов» и даже «Снеговиков». Это при всём том, что сыщик всю дорогу упорно не читает акт вскрытия (не потому, что автор глупый, а потому что это автору помешало бы, в последней главе будет сказано «да вот же он, акт вскрытия!»). При всём том, что в пожилом инженере с молодой женой угадывается пожилой профессор из прошлой повести (судя по всему тема советской интеллигентской элиты с ее пороками, карьерами и домработницами занимала автора всю дорогу). При всём том, что убийцу я угадал по аналогии с недавно прочитанным хорошим отечественным детективом совершенно другого автора. Но с детективом, написанным тридцать лет спустя после «Давней истории» и совсем, ну просто совершенно, ну просто максимально несоветским! Это лишний раз доказывает, что истинное искусство не признает ни жанровых ни идеологических преград.Wink

Кстати говоря, случайно или нет, но в обеих этих книгах после разоблачения преступника поместилась еще целая глава, и она выгодно отличается от «Мсье Пуаро устраивается поудобнее и всё объясняет», равно как и от «Светка выбежала навстречу Сергею, и они пошли в кино по заснеженной Москве». Здесь глава после разоблачения преступника просто жизненно необходима чтобы подвести черту за которой исчезает главный минус детектива – черно-белость, поделенность мира на отдельного злодея и толпу славных парней. Неплохо бы побеседовать знаете с кем? Ни за что не догадаетесь, пока не прочитаете Шестакова, а еще лучше - Данилина. Со случайным свидетелем.
- А я не виновата что ли?
- Виновата…
Тут я бы дал премию за лучший диалог и жизненную правду. Конечно виновата. Об этом и книга.
А финалов Шестаков, как я понял вообще не признает. Он их просто не пишет. Мир произведения исчезает, как только сыщик в последний раз закрывает блокнот. Никаких вам пейзажей и уходящего к солнцу Грибника. Бульк и всё, старик Коммуэфто презент.

И две – полуанекдотические догадки-спекуляции.
1. Как я уже говорил, первый «полностью закрытый детектив» Конана Дойла называется «Три студента». И точно так же при желании можно было бы назвать «Давнюю историю», именно между тремя студентами-подозреваемыми читателю и сыщику придется выбирать. Не знаком я с Шестаковым, но свидетельствую, так бывает – услышал хорошее название, сразу полезли в голову сюжетные ассоциации. Прочитал произведение – всё хорошо, но совсем не то. А ассоциации остались. Черт возьми, да возьму я и напишу своих «Трех студентов», ну назову по-другому, беда невелика…
2. Главного героя, кочующего у Шестакова из повести в повесть зовут, как и полагается, по фамилии – Мазин. Но именно эта фамилия заставляет вспомнить другой литературный персонаж. Была такая книжка про довоенных пионеров «Васёк Трубачев и его товарищи». И был там один из товарищей по фамилии Мазин. Очень похож. Именно в такого сорокалетнего подполковника ему бы и вырасти, к семидесятым годам столетия. Если это так, то это конечно авторский прикол, но я не тая скажу, избежать соблазна такого прикола очень сложно, когда «вы все не знаете, откуда я взял своего принца богемского Флоризеля, а я вот знаю».

Павел Шестаков стремительно вырос в моем рейтинге советских детективщиков. Он не убрал конечно с первых мест Жаренова и Кольбергса, но многих других, даже очень известных, пожалуй, потеснил. И я очень надеюсь, что это открытие не будет последним.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Пн Фев 05, 2018 3:17 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Когда я был маленький, я издавал газету. Она рисовалась фломастерами на двойном листочке, вырванном из тетради, но это была настоящая газета на четырех полосах, с передовицей, кроссвордом, литературной страничкой и разделом интеллектуальных игр «Шевели мозгами». Пилотный, как сказали бы сейчас, номер я нарисовал сам, лежа больным на 8 марта 1981 года, затем к процессу подключился мой добрый папа, и «сверстал макет». Тексты заметок я сначала вырезал из своих тетрадок по русскому языку, ну там – «Весна пришла, птицы рады, пионеры вешают скворечники». Но мало-помалу газета, идя навстречу пожеланиям читателей стала помещать материалы разных направлений, от исторических экскурсов, до литературной критики.

Первая и единственная литературно-критическая заметка была озаглавлена бесхитростно. «Хорошо пишет Честертон!». Это я только что прочитал сборник рассказов про патера Брауна и был поражен, что детектив может быть и таким. Выражая своё восхищение, я позволил себе непатриотичный выпад «Куда там всяким «Непохожим двойникам» и «Трем черепахам»!».

Это вот что означало. Разными путями мне доставались советские детективы. Адамова приносил папа. Родионова печатали из номера в номер в «Авроре». Советские журналы боролись за читателя-подписчика, поэтому даже в подшивке «Физкультуры и здоровья» из библиотеки нашего ЖЭКа могла оказаться переводная «Смерть в штрафной площадке».

Но был особенно мучительный вариант. В доме мог оказаться отдельно взятый журнал, из «полуглянцевых» вроде «Огонька» или «Смены». Там, конечно, тоже печатались детективы, мелким шрифтом, на огромных скользких страницах, со страшными трехцветными иллюстрациями, когда у людей, даже у милиционеров такие жуткие черные лица, и за их спиной либо жутко шелестят черные кусты, либо высятся зловещие многоэтажки. В общем антураж был потрясающий, но у него был серьезный, я бы сказал, фатальный недостаток – такие журналы не выписывали, их покупали в киосках «Союзпечати». А это значило, что любой детектив, который я сразу находил и проглатывал, окажется без начала и без конца. Просто какой-то отрывок, как сценка в музее восковых фигур.

Это было ужасно, и я эти журналы ненавидел. Ненавидел именно за нереализованные возможности, за то, что в куда менее стильно оформленной «Юности» можно быть уверенным, что узнаешь развязку, потому что там любая повесть умещается в три номера максимум. А когда я видел гнусные скобочки «(продолжение, начало в номерах с 14 по 2Cool» я готов был писать в Политбюро. Хуже мне было только однажды, когда я наткнулся на какую-то провинциальную газету, где чтобы порадовать подписчиков печатали повесть Вайнеров «Телеграмма с того света» ПО ОДНОЙ КОЛОНКЕ! То есть это на годы, на годы упорного читательского труда. До сих пор помню первую фразу в доставшемся мне отрывке «А Зацаренный обиженно загудел…». Вот как, спрашивается, я должен понимать, что это за Зацарённый и что это вообще, фамилия, кличка, звание, причастие? (Я от своих слов не отказываюсь, много позже я прочитал «Завещание Колумба, и узнал, что он во первых ЗацарЕнный, а не ЗацарЁнный, и во-вторых это не суетливый завхоз, а статный и наглый мент-формалист, и то, что он «обиженно гудит» это для него крайне нехарактерно, это признак его морального и жизненного поражения. Ведь это же важно, черт возьми, для восприятия текста!)

Так вот от «Непохожего двойника» и «Трех черепах» я прочитал по такому вот кусочку, из которого вообще ничего не следует. Прочитал конечно все равно с яростным интересом. И видимо кто-то из родителей сказал мне «Брось эту макулатуру, иди погуляй на солнышке». И я ответил «Ну тут же детективы!». И тут мама вышла из себя и сказала: «ЭТО не детективы! Вот тебе детективы!» и вручила томик Честертона.

Мама была права. Честертон прекрасен. Он прекрасен даже теперь, когда я прочитал его целиком и нахожу в патере Брауне и сильные и слабые стороны. И общее отношение к советским детективом вполне оправданно было снисходительным – вполне они стоили гениальной пародии, где «Мурзилка, в глубокой, как и всегда, задумчивости подошел к окну».

И всё-таки я обычно радуюсь, когда удается из каких-то тайников добыть очередные приключения храброго капитана или инспектора угрозыска. Тайники могут быть букинистическим магазином, Интернет-ресурсом, но главным образом – причуды собственной памяти. Ведь я же помню эти названия «Непохожий двойник» и «Три черепахи»! А радость всегда можно объяснить ностальгией – макулатура, мол, осталась макулатурой, но всегда хочется попробовать мороженое «как раньше», пусть оно даже уже и совсем не такое, как раньше.

Так я подумал, перечитав свой положительный отзыв на повесть ростовского детективщика Павла Шестакова в этой теме. Но любая гипотеза требует подтверждения. И я стал искать «Непохожего двойника». И нашел его довольно быстро, да, точно, такая повесть публиковалась в свое время в Смене, а потом была издана в авторском, более полном варианте под названием «Двое из прошлого». И автор – ну надо же – тоже ростовчанин.

Я скачал оба варианта повести, радуясь возможности наконец-то увидеть на конкретном примере, что же вырезали в «журнальных вариантах» суровые советские цензоры.

Скажем прямо, в этой повести есть что вырезать. Для повести, особенно с таким скромным количеством событий, она просто огромная. Причудливо построенная, почти каждый персонаж удостаивается того, что кусок повествования написан «с его точки зрения», то есть хоть и не от первого лица, но с условием, что читателю становятся известны мысли и переживания этого персонажа. Разбираются отношения, возникают исторические картины прошлого. Любое место действия описано подробно и запоминается, это не просто кафе, не просто заброшенный дом. И даже если у сыщика, при осмотре места происшествия, замерзнут руки, это происходит не просто так, а «потому что утром, собираясь на работу я надел вместо пальто осенний плащ на искусственном меху».

Автору очень нравится собственная наблюдательность, дотошность в описаниях. Он явно копает глубоко, пишет не примитивный детективчик, а, как обозначено в подзаголовке «остросюжетную повесть». Он старается исследовать «социальные основы преступления», если свидетелем оказывается не дай бог пьяная советская женщина, он не успокоится, пока не опишет весь ее жизненный путь и не объяснит, почему она тут пьяная. И, надо сказать, объяснения вполне убедительны – да, так может быть. Конечно, за объяснениями видятся обобщения, вроде: вам, сволочи Советская власть всё дала, а вы тут все пьяные, и я даже знаю почему… Это уже не так убедительно, это, прямо скажем, не Мармеладов и не Веничка.

Но беда «Непохожего двойника» совсем не в этом, тем более, что в журнальном варианте все закосы под «роман в шести частях» благополучно убраны, убраны целые главы и персонажи, без большого ущерба для сюжета.

Беда в сюжете.

Бывает, что сюжет штампованный. Тяжело читать в двадцать пятый раз про «длинноволосых студентов с ножами в карманах», «цеховиков, нажившихся на продаже дамских кофточек», или про то, как двадцать пятый бывший кулак, полицай и белогвардцеец в одном лице кричит «как я всех вас ненавижу»! Это советские штампы, но не лучше их чейзовские красотки с пистолетами, гарднеровские перемигивания адвоката с судьё, или те же честертоновские парадоксы, в которых порой сам Горн Фишер ногу сломит. Даже «Алое кольцо» после «Пляшущих человечков» как-то не идёт.

И поэтому каждый автор хочет написать оригинальный сюжет. Более того, именно такого сюжета от него и ждут читатели и издатели. Иногда автор может и сам себе оказаться издателем, то есть взять и записать в блокнот: «оригинальная идея – убийца не человек, а растение».

Такая идея хороша для получения аванса, не обязательно деньгами от издателя, может быть интересом от читателя, и главное – собственной авторской энергией. Мысль будоражит – уж это-то точно не штамп! Уж тут я развернусь.
Если это идея, может и развернется. Но не всякая непривычная формулировка – идея, гораздо чаще это нонсенс.
Если убийца – растение, это значит не то, что детектив получится на славу, это значит, что детектива скорее всего не будет вовсе. Нет, произведение можно сочинить. Но только в том случае, если в процессе сочинения оно превратится в сказку, в фантастику, в гротеск. Потому что будет нарушено одно из главных условий – в детективе читатель должен столкнуться со злой волей преступника. Трупа и того может не быть, убийцы может не быть, а вот злая воля быть должна, иначе это не детектив.
Так вот Сергей Оганесов написал «Непохожего двойника» по очень оригинальной идее. Я прямо-таки вижу, как ее формулировали. Не знаю только кто: комсомольский инструктор в «Смене», какой-нибудь консультант из МВД, или кто-там наставлял писателей, как сочинять детективы и при этом строить коммунизм. А может автор и сам озарился, кто знает.

А что если мы не будем искать убийцу? А? Ведь это же нереалистично, что в каждом детективе ищут убийцу. Условия неочевидности это ведь редкость, куда чаще убийцу задерживают если не на месте преступления, то в считанные дни, по показаниям свидетелей, например. Разве от этого становится проще работа следователя? Да ничуточки. Ведь следователь, в отличие от оперативника должен не догнать и схватить, он должен расследовать. А это значит – объяснить и доказать. И холмсовской роскоши – указать, кто убийца, усадить в кэб с полисменом, а дальше уж суд решит – настоящие сыщики себе позволить просто не могут.

И это сложная, увлекательная работа – выяснить причины преступления в процессе следствия. Вот об этом бы написать детектив!

Так сказал инструктор, а, судя по всему и не один инструктор. И стали в семидесятые-восьмидесятые годы возникать фильмы, где с преступником всё ясно, неясно с тем, что привело к преступлению. На эту тему было снято немало прекрасных фильмов. «Средь бела дня», «Допрос», «Подсудимый», «Слово для защиты», «Без права на ошибку» - вот вам пожалуйста преступление, вот преступник, и тем не менее совершенно непонятно, кто виноват. И надо разбираться.

Такие фильмы не случайно принято называть «Судебными драмами», они в принципе сильно напоминают историю Катюши Масловой, то есть вообще не детективы. Иногда, только иногда разбирательство совершает поворот и мы узнаем, что убийца «не тот». Чаще всего мы меняем отношение к произошедшему. То, что казалось нам изначально преступным вызывает сочувствие. Владелец дачного участка застрелил студента залезшего в сад – вроде бы классическое обличение частнособственнического обывательства? В «Обратной теореме» - да! В «Подсудимом» - нет!

Это интересно. В этом может не быть детектива как такового, но есть извечный вопрос о противостоянии добра и зла, о том, что из них под какой маской спряталось-лось.

«Непохожий двойник» построен точно так же. В начале повести заключенный идет по тюремному двору, а из окна на него глядит следователь. Следователь хороший, и сразу говорит, что смотрит на заключенного без симпатии. Можно еще чуть-чуть посомневаться, может следователь ошибается, но ко второй главе становится понятно – он мудр, а арестованный арестован по делу. В том журнальном куске, который я читал тридцать пять лет назад, было ясно – раз уж парень, выходя из дома хлопнул дверью, чтобы крючок на ней сам зацепился и создал загадку «запертой комнаты», значит парень – сволочь. И через двести страниц, в финале, когда следователь все так же стоит у окна, а парень «вытирает ноги от снега о металлическую решетку у порога», ясно, что сволочью он был, сволочью и остался.

Это знаете, как если бы Степлтон в первых кадрах тонул в болоте, Холмс говорил бы ему вслед «Знаете, Ватсон, никогда мы еще не сталкивались с таким опасным преступником…». А потом две серии друзья бродили бы по Баскервиль-холлу, ломая голову, а с чего этот упырь собаку-то фосфором намазал? Бродили бы, бродили, разоблачили бы Беримора, пожурили Лауру Лайонс, а потом бац – портрет осветился! Тут им все стало понятно, они опять пошли на болото и повторили: «Да, очень опасный!».

Ну и где тут противостояние? Вот добро, вот зло, и это зло уже давно уползло. Да, оно всю жизнь соблазняло, пило коньяк, ругалось с комсоргами и обсчитывало покупателей очков на стоимости оправ. Вопрос остается открытым – откуда эта погань взялась на нашей земле? Убийца, как водится, толстоват, нагловат, трусоват и пестроват, но чрезвычайно нравится женщинам, это его основное занятие, и судя по всему основной порок. Иногда этот казанова покоряет девушку на улице, словами «Подари мне это вечер, красивая, а то я скажу влиятельному отцу твоего жениха, что ты спишь с гитаристом». Иногда этот мерзкий тип «устраивает настоящую вакханалию» в каком-нибудь подъезде «неистово лаская любовницу». Дома его ждет спившаяся, но любящая жена. Этажом выше живет интеллигентная любовница. Где-то существует омерзительная мамаша-медсестра.

С мужчинами герой общался считанные разы в жизни. У него есть суровый тесть-ветеран железнодорожник, которого распоясавшийся ублюдок дразнит «железным доржником». У него есть бывший друг-сокурсник, который стал настоящим биологом и не может прийти на допрос потому что «бактерийный препарат должен находиться в муфеле восемнадцать часов» (трудно поверить, но бывший друг кажется изучает прионы). Есть комический начальник, который так хвалит убийцу, что с первого взгляда видно – он на крючке.
Все эти достойные самцы разумеется разоблачат негодяя на допросах. Это показатель мастерства следователя и ничего удивительного тут нет.

Но с женщинами, которых главный антагонист так любит, ему не везет гораздо больше.
Интеллигентная любовница увидит его в окно, когда он хлопает дверью выходя из дома убитого. Увидит и тут же скажет сыщикам. На что сыщики подумают «Для начала следствия это уже кое что!». Какое там к черту «кое что»! Если бы не это кое-что, если бы одна соседка не увидела как другой сосед убивает третьего соседа, работа досталась бы уголовному розыску и детектив о мудрости следователя так и не был бы написан. Этого мало. Дальше ведь нужен мотив. Вся мегаповесть о мотиве. Следователи думали-думали… Заметили, что в прихожей вывинчена лампочка.

«Существует скрытая, глубокая связь, между прошлым Волонтира, ночным звонком в дверь, и вывинченной лампочкой»…

Но и эта мысль не сильно помогла, пока они не съездили к вредной маме, и вредная мама заложила сына так же, как любовница – любовника. Мама сказала, что утром после убийства сын хотел оставить у нее увесистый пакет. Но она не позволила.

И еще пол-повести следователь и читатель будут по крупицам узнавать историю жизни сурового тестя, «который вроде бы и не имеет прямого отношения к делу, но мне почему-то кажется, что надо бы рассказать…». Следователю всё время «почему-то кажется». Он просит рассказать про убийство произошедшее во время войны, ему «почему-то кажется», что это имеет отношение к делу. Прямого не имеет, но хорошие персонажи от этого кажутся еще лучше, плохие – еще гаже.

На допросах следователь постоянно «не давая волю чувствам» шаг за шагом обличает этого недотепу, который умудрился в своем подлом хитроумии попасться на глаза всем женщинам своей недолгой и некрасивой жизни. Недотепа, который всю дорогу думал, что он со следователем в «патовой ситуации, когда ничего не доказать» от каждого вопроса вздрагивает и скукоживается. «Удар попал в цель!» отмечает следователь.

Когда я был маленьким и издавал газету, у меня на третьей страничке публиковались «с продолжением» детективные повести. Первую мы сочиняли с папой, она была забавная, некоторые ее герои живы до сих пор, и знакомы с Костей Лесовым. Потом я стал придумывать повести сам, иногда даже «переводил с английского». Вспоминать их содержание мне, понятное дело, тяжело. И вот там на допросах преступников постоянно «Удары попадали в цель».

В конце повести следователь спохватился, вспомнил про увесистый пакет, вернулся в прихожую, где сам же ввернул лампочку, «при свете электричества» заметил (только теперь), что опечатанная дверь покойной соседки распечатана, вошел туда, заметил дыру, пробитую в кафельной печке и наконец-то догадался, что весь сыр бор разгорелся из за клада, сокрытого в стене. И хотел было поехать к еще одной любовнице подозреваемого, но та уже стояла у порога милиции с увесистым пакетом в руках.

О господи. Автор так увлекся мыслью о том, что у него оригинальная нештампованная идея, что насытил текст максимальным количеством штампов, так что сюжет не просто угадывается, он ясен всю дорогу, заранее и безошибочно. И ты его читаешь, читаешь, а он все прдолжается, обастая ненужными подробностями. А оригинальность идеи играет против жанра, это уже какой-то «Мистер Твистер» без мистера Твистера получается. Преступник уже давно сидит в тюрьме, мотивы его очевидны и только проницательный следователь все телится и телится, всё листает пыльные архивы и сочувствует суровому тестю.

Короче говоря, я успокоился. Если в советском прошлом я слегка презирал некоторые советские детективы, а сейчас некоторые уважаю, дело тут не во мне, а в них. Есть то, что можно читать со скидкой, а есть то, что трудно читать хоть за любые коврижки. А Честертон пишет хорошо.

В конце восьмидесятых продукты стали распределять по талонам. Это была бескормица, но нам объясняли, что это борьба за права жителей столичного города. А то понаехали тут всякие и всё скупили. В ЖЭКе по паспорту каждому выдавали красивые листики, где по краешку значилось: «масло», «колбасные изделия», «макаронные изделия» и загадочные «талон №1, №2» (по ним иногда отоваривали зубную пасту, например). Но главные были конечно талоны на водку, их отрезали и меняли, это была своеобразная валюта. Талоны действовали один месяц и поэтому пару раз, когда поменять не удавалось, мы покупали эту водку «столичная» и ставили в холодильник.
Она у нас простояла лет наверное пятнадцать. Сначала мы ее берегли на случай если «кран потечет, а водопроводчику платить нечем». Кран не потек, водопроводчик не пришел. А бутылки стали превращаться в какой-то музейный раритет. Пришли лихие девяностые, а вместе с ними и продктовое изобилие. Водка перестала быть дефицитом, бог мой, это стала самая дешевая штука во вселенной, хоть с Распутиным, хоть с оленем на этикетке. А те две «Столичные» стояли и стояли в холодильнике. Одна бутылка стала потихоньку испаряться и убыла ровно на сорок процентов объема. Но на второй оказалась качественная советская пробка-«бескозырка» и в конце концов возник вопрос как с этим ископаемым поступить.
И как-то на новый год мы с родителями решили хлопнуть по рюмки настоящей советской водки. Мы достали советские стеклянные стопочки. Торжественно поставили бутылку на белую скатерть. И сорвали «бескозырку».
Должен вам сказать, что не люблю водку. Я очень тяжелый, и пьянею плохо, поэтому напиток этот воспринимаю исключительно как небольшую порцию несмертельного яда, который проглотить конечно можно, но без пользы и удовольствия. Я всякие водки пробовал и анисовую, и на угольках, и удивительно мягкую северную водку незабвенного Безносова. Ничего хорошего, скажу я вам.
Но никогда мне не доставалось такой невкусной, такой перекашивающей физиономию, такой омерзительной водки, как эта «Столичная», купленная на талоны. И никто мне теперь не скажет, она сама такая была, или просто за долгие годы в напитке растворилась резина с пробки-бескозырки?
Мой добрый папа был глубоко интеллигентным и мужественным человеком. Поэтому он выпил свою рюмку не изменившись в лице, цокнул языком, подыскивая экспертную формулировку и сказал:
- Да… В этой водке есть нечто глубоко советское…

Так вот в повести «Двое из прошлого» («Непохожий двойник») Сергея Оганесова тоже есть что-то глубоко советское.

Но я не успокоюсь. Справедливость и поиски истины не могут останавливаться на полдороги. Тридцать пять лет назад, по сути дела, не читая, я сравнил два советских детектива с Честертоном, не в их пользу. Как я теперь вижу, в первом случае я был, как это часто случается, абсолютно прав. Успокоюсь ли я на этом? Приду ли к окончательному выводу? Нет, это было бы преждевременно, скоропалительно и недостойно заветов Шерлока Холмса.

Короче говоря, я должен найти и прочесть «Трех черепах». Тогда и поговорим. Cool
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Сб Фев 10, 2018 11:36 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

НекрЫсь писал(а):

Короче говоря, я должен найти и прочесть «Трех черепах». Тогда и поговорим. Cool


Нашел и прочитал.
Странное ощущение.
Я почти уже готов был сказать, что сурово ошибся, что наткнулся на еще один вполне приемлемый советский детектив. Детектив в узком смысле слова - когда с начала и до конца мы не знаем преступника. Таких очень - просто ОЧЕНЬ мало, не принято это было. Стал составлять список - десятка не набралось. И до последнего момента мне казалось, что "Черепахи" из этих.

И, главное, автор, некто Шмелёв, вполне мог бы это себе позволить. Всё остальное он сделал так качественно, так дельно... Нет, не лучше Честертона или Гарднера, но с выдумкой, с изяществом, и без этого доставучего занудства, примером которого может служить рассмотренный чуть выше "Непохожий двойник". При всех достоинствах был у советского детектива такой грех, который с годами только усугублялся - после детектива читателю хотелось повеситься. Хороша победа над злом, хотелось воскликнуть.

"Черепахи очень своеобразны". Во-первых преступление явно неочевидно - просто неопознанный труп на улице. Ну не совсем труп, но это несущественно - тяжелораненый. У него в кармане паспорт известного взломщика, и на руке такая же татуировка, как у того. Но другие отпечатки.

Замечательно, на самом деле, придумано. Потому что в двух словах объяснено, почему расследование будет идти по одной и только одной версии. Обычно в СССР версии не поместившиеся в детектив отбрасывали как болотные коряги - неизящно и недалеко.

Далее, автор не стесняется делать экскурсы в прошлое. Но как он это делает. Если он описывает компанию послевоенных пацанов, мы этих пацанов видим. Да они сильно приукрашены, они скорее Василенковские, чем Ибрагимбековские, но все же это подмосковные пацаны, которые дерутся кастетами, и ножами, что явный шаг в сторону реализма. Мало того, там в этом прошлом сажают по политическим статьям. Для детектива из журнала "Смена" это смелость и реализм просто запредельный.
Мало того, автор не просто решил поиграть в Тома Сойера, он ведет всё к основной драматической коллизии, и она тоже далеко не рядовая. Мы тут ломали копья о постаревшем Аттикусе. Представьте себе ситуацию проще - детектив о том, как шестидесятилетнего спившегося до состояния Мэфа Поттера Тома Сойера нашли с проломленной головой, и Гек Финн, ставший комиссаром полиции это дело раскручивает.

Интересно? Да, это очень интересно, и основная загадка тут - что такое стряслось с нашим Томом. И писатель Шмелёв, как я вижу, именно этот вопрос сделал главным в своей повести.

А детективную закрутку он делать не стал. Ну не стал устраивать лишних поворотов. Расследование обошлось вообще без дедукции, это типичное разыскное дело. Нашли паспорт. Съездили в один город. Съездили в другой. Доехали до Ленинграда. Ленинград тут совершенно необычайный - это такой жуткое жестокое Чикаго - причем самые притоны расположены в районе моего детства - на Суворовском. И это правда, чистейшая. Бывают злодейства задуманные в кабинетах, в воровских малинах, в глубине Марианской впадины. А есть задуманные в коммуналке. Так вот на Суворовском именно такие коммуналки, где живет зло. В условиях белой ночи это выглядит особенно зловеще. В общем тоже такого крутейшего Лениграда вы вряд ли где в советских детективах найдете, эта колыбель революции тут страшнее Адамовского Черноморска или Снежинска.

Но розыск розыском и закончился. Поставили засаду на почтамте. Взяли по цепочке. Вычислили любовницу. Подошли к квартире. Ну что - выбиваем дверь? Очень хорошее описание захвата. Просто блеск. Ну что - это? Да, этот.

Просто хочется снять шляпу. Автор сделал всё, чтобы создать один из лучших советских детективов, но решил, что ему это не очень интересно, пусть будет просто повесть которую прочитают не отрываясь. Достойно. Но немного жаль.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вт Фев 20, 2018 12:28 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Этот Сергей Оганесов, по-моему издевается над читателями.

Главное, формально-то он молодец, старается писать детектив, чтобы было много подозреваемых, разные мотивы и глубокий психологизм. Беда только в том, что это изобилие осуществляет сам автор, а отнюдь не главный герой - следователь Скаргин, который не то, что ничего не делает, а умудряется тормозить даже когда судьба преподносит ему один дедуктивный подарок за другим. Все подозреваемые прибегают к нему сами, ломятся в двери, заговаривают, случайно подметая комнату. Он их спрашивает о погибшем, они ему в ответ "кстати я и жену его знавал, и был в нее влюблен всю жизнь, и страшно ревновал" и еще полчаса старательно наводят тень на собственный плетень. Через полчаса следователь Скаргин, разогревшись, как ламповый приёмник, сообщает: "и тут у меня мелькнула мысль, что тут был любовный треугольник". Кстати, он и сам приехал на место происшествия случайно...

Или, например, он ставит засаду около дома подозреваемого, а вечерком думает, не съездить ли к тому в гости, вдруг тот уже вернулся, "но тут вспоминает", что поставил у дома засаду и делает мгновенный вывод, что если бы тот вернулся, ему бы позвонили.

Инспектор Клузо, насколько я помню, после десятиминутного допроса Папы Римского, выяснил, что тот часто молится, и умозаключил:
- О, да вы человек с духовными запросами!
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Сб Фев 24, 2018 9:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Нет, я наверное не буду больше читать Сергея оганезова.
"Мальчик на качелях" вроде бы лишен основного недостатка "Двойника" где сомнительного психологизма ради нас вовсе избавились от поиска преступника. В "Мальчике" целая толпа подозреваемых и мотивов. И в последней главе прокурор устраивает засаду,в которую сваливается преступник и бьёт там ножом за секунду до того появившегося в повести милиционера с литыми плечами. И мы начинаем убиваться по раненому и на ходу узнавать, каким он парнем был. А заодно узнаем из за чего преступник вдруг полез под "вышку". Он оказывается знал, что тут в чулане лежат бессмертные гравюры Гюстава Доре (французского художника,как поясняет нам следователь Скаргин, обладающий немыслимым кругозором). Преступник знал, а читатель вот совершенно не знал, и в мыслях не имел. В чулане с домика на ростовской окраине мог с тем же успехом оказаться алмаз ю-кун-кун или корона российской империи. А преступник угадывается со второй главы, просто потому, что внешность его описана гораздо подробнее, чем у других персонажей.

Но даже не поэтому тяжело читать. Автор все так же тонет в незначительных подробностях и лишенных содержания эпизодах, очевидно полагая, что добавляет психологизма. Герой, опытный следователь все время мается необходимостью извиняться перед женой за не разделённый с семьёй вечер. Он находит в кармане двухкопеейную монету, звонит из автомата, и зовёт жену погулять в парке, куда он зашёл допросить свидетеля. И выходит из будки с горделивым афоризмом: можно убить и двух зайцев, если охотник хороший! Это называется пыхтелка: если я чешу в затылке - не-бе-да!
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Сб Мар 03, 2018 3:14 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Некоторые советские детективы искать интереснее, чем читать.
Хорошо, когда ты помнишь название, тут весь интернет в помощь.
А если запомниллось только жуткую картинку, из какого-то леса,найдя там труп бегут старик с собакой, а под поваленным деревом лежит разбавленный кейс?
Вот как такое найти? Набрать "труп собака старик и кейс". А их тогда кейсами не называли, называли дипломаты. Набрать труп и дипломат? Или труп и чемодан? Сами догадайтесь, что получится.
Есть список советских кинодетективов. Плохой, но есть. Книжки никто не переписывал.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Сб Мар 03, 2018 5:46 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Дело о страшной картинке.
(Продолжение)

ПЕРВАЯ ПОПЫТКА.
Сосредоточьтесь, Ватсон, и вспомните. Почему вы запомнили этого старика, бегущего по лесу с собакой? Ах, там в журнале, где вы это читали была картинка… Страшная? А почему страшная? Ну понятно, что вам было двенадцать лет, и всё-таки? Не помните, да? Страшно и всё? Ну хорошо, а ассоциации какие у вас с этой картинкой. Самые неожиданные, самые бредовые…
Икра?
Простите, почему икра? В каком смысле? Ага, вы помните, что когда читали этот журнал, спросили у папы что такое икра? Ватсон, неужели вы до этого не знали? Ради чего, спрашивается, вас родители водили каждое воскресенье в «Сайгон»? Там, слава богу была икра и красная, и черная… Ага, это вы знали, а про какую же икру вам объяснял суровый отец? Вы ведь так и спросили: «Пап, а что это за икра, черную знаю, красную знаю, а тут…»
Паюсная.
И вот вы уже вспомнили, что картинка (как это обычно бывает в книгах) не вполне совпадала с тем куском текста, который иллюстрировала. На страшной картинке бежал страшный старик по страшному лесу, а напротив него был небольшой диалог о паюсной икре… Ну конечно! В этом детективе был официант. А если в советском детективе восьмидесятых есть официант, это пройдоха, спекулянт, жмот, возможно шпион… Элегантный, в дымчатых очках, в «Адидасе» и на «Ладе».
«Официанты из «Садко» спокойно едут домой, в их багажниках трясутся рюкзаки со жратвой…» (С)
И вот этого официанта кто-то в детективе так изображал, иронически конечно, когда тот клиентам счет выписывает:
- Пятьдесят, да рубль пятьдесят, это будет три пятьдесят… Бутербродик с икоркой паюсной не заказывали? Ну что ж вы себя такой прелести лишили? С вас пять восемьдесят…
Отлично, Ватсон! Вы вспомнили яркий художественный образ, и в нем есть очень характерные словосочетания! Открываем Гугл, и ищем
«икоркой паюсной прелести восемьдесят»
На случай если ошиблись, перебираем
«пятьдесят, шестьдесят, семьдесят»
«икрой, икоркой, икорочкой»
«бутерброд, бутербродик, бутербродище»
«прелести, радости, удовольствия»

По этим сочетаниям найти детектив не удается. Такого текста в Интернете нет!

ВТОРАЯ ПОПЫТКА.
Что же, Ватсон, мы потерпели неудачу. Преступник оказался хитрее нас, это большая честь и серьезный вызов. Попробуйте вспомнить, что еще… Что еще? Зачем вы мотаете головой и утверждаете, что больше не помните из этого увлекательного произведения ни единой строки и это уже точно? Кому интересно, чего вы точно НЕ помните. Давайте сосредоточимся на позитиве. То есть на том, что вы ПОМНИТЕ. Страшную картинку, прекрасно, такой вот у нас значит позитив.
Хорошо помните, да?
Представьте как можно яснее… Я знаю, Ватсон, что Гуглу мысли не передаются, знаю, что вы не умеете рисовать. Представили? Хорошо, я не спрашиваю вас, что там было в повести. Я спрашиваю, какие еще ассоциации вызывает у вас эта картинка.
Скажем так – вы же много видели страшных картинок в детстве. На плакатах противопожарной пропаганды. В журнале «Семья и школа», где был такой дизайн, что даже раздел «Письма от читателей» обозначался окровавленной бритвой, и только потом вы разобрали, что это красная почтовая марка. Бегущий по ночному поселку Алик Деткин. Афиша к фильму «Окно спальни»…
На что больше всего похож бегущий по лесу старик? Кто так еще бегал и от кого?
«Высокая черная панель радиостанции треснула от пола до верха, разошлась, как ворота. Из широкой щели с дымящимися катушками и обрывками кабелей шагнул к отшатнувшемуся Яру ТОТ» (С)
Хватит, Ватсон, хватит цитировать, закатив глаза! Хоть это и напоминает Лавкрафта и Эркеня, но этот Тот не Азатот и не брандмейстер Тот и не его дочь Агика. Это «Голубятня на желтой поляне» Владислава Крапивина. И не просто «Голубятня», а та самая «Голубятня», которую как-то взяла в библиотеке Катя Павлова, да только ее библиотека и видела.
Как говорил Дьявол в одном тютовском капустнике:
- Что? Какая голубятня? Я хочу переворот! Я не Петя, вам понятно? До свидания. Mein Gott!
Значит, вы хотите сказать, Ватсон, что картинка в детективе, который мы ищем по стилю страшности и динамике бега чем-то напомнила вам иллюстрации в книжке «Голубятня на желтой поляне» 1988 года издания? А это очень большое имеет значение! Дело в том, что иллюстрации к этой книжке рисовала художница Стерлигова. И значит мы знаем, в каком журнале вы читали этот чертов детектив. Художница Стерлигова была в восьмидесятые годы одним из штатных художников «Уральского следопыта».
И вот теперь вы уже точно вспомнили, где задавали папе вопрос про икру. В Латвии это было. Потому что единственный раз в жизни вы покупали журнал «Уральский следопыт» в электричке Рига-Таллин в 1986 году, и читали его всю поездку. И помните его прекрасно, он был июльский, посвящен юбилею Тюмени, там была повесть Крапивина, правда не «Голубятня», но с теми же самыми стерлиговскими жуткими полугравюрами. А еще в номере была замечательная, интересная статья, о фильме «Уроки катастроф», снятого в том же году Свердловскими кинодокументалистами. Потом его еще в кинотеатре «Знание» показывали. Журнал наверное можно найти, если перевернуть диван в Озерках, но зачем? Ведь есть же журнальные архивы в Интернете?
Вы находите сайт «Уральского следопыта» и архив старых номеров. И то и другое сделано ужасно, от каждого года осталось по номеру, по два. Но тот самый есть! Вы узнаёте его по обложке. Вы открываете его в пэдээфе! Вы читаете его! Вы находите юбилей Тюмени, «Уроки катастроф» и «Тополевую рубашку». Но нужного вам детектива вы, как не листаете страницы, не видите. Нет его там.

ПОПЫТКА 3.
Кто сказал «Всё пропало, всё напрасно!»? Ах это не вы, Ватсон? Ну слава богу. Всё не пропадает, всё не бывает напрасно.
И не надо кричать, что вы поедете в библиотеку, переберете по листочку всю советскую периодику, но найдете картинку со страшным лесом. Так преступления не расследуют. Вернее, если так расследовать преступления, то Собаку Баскервилей найдешь, когда уже не только Сэр Генри, но и Степлтон будут давно в могиле.
Мы не знаем, где мы ошиблись в наших рассуждениях. Может быть сходство рисунков было только внешним. Может быть художница рисовала в разных журналах. Может вы вообще что-то неверно воспроизвели, есть же такая вещь, как ложная память.
Давайте еще раз восстановим то, что нам известно.
Мальчик, бывший подростком в восьмидесятые годы двадцатого столетия, однажды прочитал отрывок из детективной повести. Он запомнил немногое, только пару криминальных фактов и картинку. И ощущение от картинки. Ему кажется, что он видел ее когда был в Латвии, вместе с отцом в экспедиции. И, читая журнал в поезде Рига-Таллин, задал папе вопрос о том, что такое паюсная икра. В поезде мальчик в первый и последний раз в своем детстве читал журнал «Уральский следопыт», он может описать этот журнал. Журнал существует и соответствует описанию, но там нет нужной картинки.
Мы пришли к противоречию. Чтобы получить дополнительную информацию, нужно установить, что из фактов не соответствует действительности. Память штука ненадежная, она может подсказать ложное воспоминание. Где здесь слабина?
Жил ли мальчик в восмидесятые, бывал ли в Латвии? Это не подлежит сомнению.
Мог ли он прочесть отрывок из детектива без начала и конца в журнале? Мог, он преимущественно этим и занимался.
Пугался ли мальчик картинок в книжках? Пугался, некоторые страницы его детских книжек были закреплены скрепками, чтобы случайно картинку не увидеть.
Ездил ли мальчик в 1986 году на электричке в Таллин? Есть фотографии, есть школьное сочинение, есть в конце концов журнал за июль 1986 в архиве «Уральского следопыта».
Мог ли мальчик спросить отца про паюсную икру? Мог ли мальчик спросить отца?.. Мог ли спросить?..
Аг-га!
Простите, Ватсон, а что это была за экспедиция такая в Латвию?
- Обычная учебная экспедиция, Холмс, гидрографическая, от Гидромета. Отец мальчика был профессор, завкафедрой, и долгие годы возглавлял экспедиции на парусных катамаранах. Таким образом он достиг детской мечты о морских приключениях.
- Скажите, Ватсон, а может начальник экспедиции вот так вот взять и уехать на два дня из Риги в Таллин? Может капитан бросить судно? Спросим точнее, мог этот капитан бросить судно?
- Нет, Холмс. Этот капитан бросить судно не мог. Вы правы. Мальчик ездил в Таллин без отца. Отец оставался в поселке Саулкрасты, где базировалась экспедиция.
- Тогда когда же был задан вопрос про икру? Вот так вот, в процессе чтения. Ведь мальчик же именно в процессе чтения страшной повести уточнял слова? Он же не выписывал их в блокнот?
- Нет, Холмс, не выписывал. Не было тогда у мальчика этой привычки.
- Что же получается?
Экспедиция в июле 1986 года не могла быть той экспедицией, во время которой был прочитан журнал. Не было ли других экспедиций, когда этот вопрос мог быть задан просто за вечерним чаем?
- Да, они были. Они бывали каждый год по месяцу. Кроме этой, мальчик был еще на одной, годом раньше, в августе. Но, Холмс, мальчик совершенно уверен, что тогда он не читал никаких журналов, тем более этот, не видел картинок, ни о чем не спрашивал.
- Дорогой Ватсон, меня совершенно не волнует, что помнит мальчик. Откройте журнал.
- Но Холмс, журналов за лето 82,83,84 в архиве нет. Они не отсканированы.
- Это несущественно. На сайте «Фанталаб» вы найдёте список публикаций «Уральского следопыта» за долгие годы. Там нет текста, нет картинок, только авторы и названия. Но вы поглядите эти названия, может вы наконец узнаете название искомой повести? Или просто увидите что-то, что по названию может оказаться детективом?
- Я вижу название «Точки пересечения». Но я вижу это название впервые. А вот автор… Боги великие, я знаю этого автора. Три года назад, в городе Новосибирске я нашел его книгу в гостиничном номере, а потом, зайдя в букинистический, убедился, что он там, как у нас Аркадий Адамов – на каждой полке. Там писал, там издавался, там преимущественно и читался.
- Мы на верном пути! Ведь вам уже тогда, не правда ли, казалось, что этот поганый официант как-то не совсем из «Севера», «Садко» или «Аустерии» чаевые домой приносит? И лес этот страшный был явно не в Комарово. Теперь остался пустяк – по автору и названию вызывайте текст повести. Наберите в поиске слово «мертвечиной»

Старик кнутовищем указал на собаку:
- Вот она самая, когда я пригнал коров к урочищу, выть начала. Какой же, размышляю, зверюга там объявился. А собака по земле стелится, тянет в урман. Потопал следом. Десяток шагов по бурелому пролез, чую, мертвечиной пахнет. Шагнул еще пяток – вижу, у вывернутой сухостоины земля разрыта, и сучья для прикрытия набросаны. И – черная рука торчит из под валежин…


- Ну что, Ватсон, теперь вы вспомнили, почему картинка показалась страшной?
- Да, Холмс, теперь вспомнил. А вот про паюсную икру во всем тексте повести нет.
- Запомните, Ватсон, сыщик не должен ничему доверять. Нельзя всецело полагаться на показания свидетелей, на документы, на улики, даже на чистосердечное признание. Человеческий разум несовершенен так же, как этот мир. Но у нас есть оружие против этого несовершенства – и называется оно здравым смыслом. Нужно только не забывать пускать его в дело, и не отчаиваться при неудачах.
А теперь, Ватсон, читайте на здоровье.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Ср Мар 28, 2018 8:08 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Очень необычные люди – сибиряки. И очень необычным оказался сибирский представитель советской детективной литературы – Черненок.
Впервые я познакомился с его книгами, когда судьба затащила меня в так называемый «Микрорайон А», города Бердска. Прямо в вестибюле маленькой гостиницы лежали книжки – кто хочешь, бери, читай. Конечно это называется буккроссингом, но в Бердске никто таких слов не говорил. Детектив оказался очень хорошим, таким, знаете, спокойно позитивным, вроде «Совести» или лучших «Знатоков».
Потом я обнаружил, что книги Черненка на прилавках Новосибирских букинистов потесняют Адамова с Вайнерами. Увез с собой сколько мог, и так до сих пор и не прочел.
И вот – второе знакомство, книга, выуженная из тайников памяти – рассказывал недавно. А раз уж автор обнаружен, я продолжаю его читать и – удивительное дело, натыкаюсь на него уже на наших прилавках. За всё те же десять рублей подцепил книжку изданную уже в ранние девяностые, где издательство грозится представить читателю «Всего Чернёнка», называя его чуть ли не «Сибирским Сименоном» и подчеркивая, что «автор переведен на десятки языков, признан не только в стране, но и в мире».
Том разумеется первый, повести про следователя Бирюкова там разумеется самые ранние. И читать их почти невозможно. Глубоко меркантильные кандидаты наук соблазняют студенток и организуют ограбление сельпо, а зловещие дореволюционные старухи на берегу зловещего озера обсуждают с соучастниками планы вылавливания клада, затонувшего в гражданскую войну. Им бы еще кортик в руки и бронзовую птицу на плечи.
А ведь в более поздних произведениях этих штампов нет. Вернее как – штампы и бытовые зарисовки там те же, что и в большинстве советских детективов – подловатый официант, сбившийся с пути гопник, туповатая содержантка и комический сельский дедок. Но именно в том-то получается и сила авторского подхода – штампы налицо, а предсказуемость нулевая. Да, официант жлоб – но никого не убил. Да, дедок прикольный, но далеко не факт, что не он пырнул кого-то «розочкой». Почему? Да вот по пьянке. Потому что в жизни именно так и бывает – красивых версий можно придумать много, а в итоге окажется, что по пьянке.
Как увязать такой честный реализм, с ходульными злодеями?
Ответ, как ни странно, содержится в том же самом предисловии.
Авторы советских детективов по-разному пополняли свои знания о практической работе современных сыщиков. Адамов, например, пошел в МУР, попросился работать в бригаде. Словин просто работал в линейном отделе. А, например, Жаренов не особенно вникал в технологию, да и не особенно ее в романах воспроизводил, что не мешает ему быть одним из лучших.
При всей неоднородности прочитанного у Чернёнка, я даже не сомневался в том, что авторы в милиции работал, и скорее всего опером. И я, как стало ясно по прочтении предисловия, ошибся. Автор был по профессии речником, а уголовные дела изучал вживую, много лет работая на общественных началах… Заседателем суда!
Вот и отгадка, вот и парадокс. В тех случаях, когда автор брался рассказать о предумышленном, коварно задуманном преступлении, он оказывался вынужден нарисовать портрет старорежимной старухи или беглого полицая и получалась «Бронзовая птица». Когда же он, честно рассказывал о деле, где все мотивы убийства возникли в течение получаса, и которые выяснить куда труднее, чем многолетние замыслы какой-нибудь «Пилы», автор, избавленный от необходимости придумывать подробности грехопадения советского человека, рассказывает о цепи случайностей, приведших к преступлению, и цепи логичностей, благодаря которым и такое (и в первую очередь – такое) преступление раскрывается, и это страшно интересно.
Правда жизни и знание материала более старшие литературные козыри, чем изящный слог и остроумные диалоги.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вт Апр 17, 2018 2:13 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Тяжело оказалось-лось читать романы переведенного на многие языки Чернёнка перестроечной поры. В Сибири всё как-то отменно серьезно, даже антиалкогольная компания. Я же помню Ленинград восьмидесятых - да, водка по талонам, но это означает всего лишь, что она стала очень дорогой, что ее нужно покупать у таксистов и с черного хода ресторанов. В сибирской деревне дело другое, сахар на вес золота, самогон приходится гнать из пряников, в угловой избе живет гангстер и шантажист из города, откармливает бычков с бывшим десантником-афганцем. Кто ж его застрелил, вот вопрос.

У Агаты Кристи в романах основной приём какой: вот этот мог убить лорда из за наследства, вот этот из ревности, вот этот мстя за давно погубленную честь. Мы их всех подозреваем, а оказывается тот, на кого никто не думал - какой-нибудь милейший секретарь, или добрый доктор, или умница и красавица жена.

В колхозе ситуация похожая, да не совсем. Лежит убитый гангстер, висит в петле его любовница заведующая домом культуры легкого поведения. Есть правление колхоза - отсталый зам, растущий пред и в коммунизм идущий дед (две штуки, бывший лагерный охранник и комический самогонщик с язвой желудка). Есть стерва-главбух, старорежимный динозавр. Есть снятый с должности председатель колхоза, старорежимный динозавр, еще не снятый с должности важный чиновник из Новосибирска, тоже старорежимный динозавр. Есть очень-очень-очень высокого роста зоотехник, а гангстера застрелили во сне, под очень-очень-очень большим углом.

Виноват во всем оказался начальник милиции - старорежимный динозавр, с умилительной фамилией Кролов. Он приехал требовать мзду в колхоз. Бухгалтерша засунула за угол компрометирующие документы. А там стоял гангстер, который схватил их и решил шантажировать того, того и того. За то, что они старорежимные динозавры.

Динозавры взяли бидончик, выпили самогонной медовухи, сели на коня и поехали убивать под очень-очень большим углом.

Я верю, что всё так оно и было. И всё равно ощущение такое, как если бы преступников от честных людей в этом мире отличал какой-нибудь значок на лацкане. При Драконе сказали бы - цыгане. В наши дни скажут - англосаксонские прихвостни. А в перестройку говорили - старорежимные динозавры. Чего уж тут расследовать, нужно просто каждому в деревне сказать "новое мышление, арендный подряд" и внимательно следить не нахмурится ли негодяй.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Сб Апр 21, 2018 6:10 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Знаете... Вот ругал я югославские детективы, ругал румынские... Белорусам и сибирякам доставалось - ну конечно, не все же великие Шведы, Англичане или Латыши. Но то, с чем я столкнулся в болгарском детективе, как тот Берман - за гранью добра и зла.

Сначала я попытался прочтитать Богомила Райнова. И не шмог. Я понимаю, что тогда, в социалистической Болгарии было очень круто полкниги читать про сбежавшего на запад диссидента, удивляясь, как это вообще напечатали, а потом - бац - понять, что он наш парень, кагэбешник и боец первой конной. Хорошо понимаю. Но поскольку я не в болгарии, не в семидесятые, и догадываюсь уже с самого начала, всю эту шпионско-консульскую нудятину я пережевать не могу. Неосмотрительно купил две книжки, ни одну не прочел.

Но это-то ладно. У Аркадия Адамова есть, как я уже говорил, кроме детективов, книжка-теория, где он разбирается в детективном жанре, разбирая произведения коллег. Книга очень, я бы сказал, вежливая, автор постоянно помнит, что при любой резкой формулировке ему живо припомнят "Последний бизнес" или "Вечерний круг". Так вот, про Богомила Райнова Адамов высказывался очень уважительно, и в его пересказе "Плохая погода" даже интересно выглядит. А завершая разговор о детекттивах из соцлагеря, Адамов предельно корректно заметил, что "есть еще много примеров, но я сейчас не буду их все перечислять. Вот например, книги про Аввакума Захова, отличаются некоторой фантастичностью главного героя, очень похожего на Шерлока Холмса".

И я конечно тут же решил посмотреть на этого болгарского социалистического Шерлока Холмса.
Пишта, милый Пишта. Я знаю, что "Проснись и пой" не болгарская пьеса, но почему-то я думал именно про нее, пока пробирался по повести "Убийство на улице Чехова".
Точнее сказать, Антона Павловича Чехова. Все герои книги так и стараются подчеркнуть, что Чехова читали, что соседняя улица имени Дзержинского, что социализм это хорошо. Но это бы ладно, такое могло быть и у Адамова. Несколько сложнее свыкнуться с ощущением, что все герои - водевильные. Они всё время излагают события от первого лица, но поскольку событий страшно мало (зарезали сотрудника института Гриппа, у того были гости, гостей допрашивают) в основном герои демонстрируют свои недостатки. Инспектор угрозыска как бы Лестрейд, он всё время говорит, что "ждет повышеньице", что "хотел бы защелкнуть наручники, а уж на ком, вопрос второй" и бесконечно ревнует к карьерному повышению своих помощников Манчева и Данчева ("Ревизора" автор тоже читал), А тридцатилетний ветеринар это как бы Ватсон - он всё время рассказывает, какой он смелый, в то время, как редкий трус, рассказывает, что старый холостяк, в то время, как мечтает только о женщинах, и восхищается своим гениальным другом. А гениального друга, который как бы Холмс, почти что и нет. Он один раз появляется сидящим у камина с трубкой в зубах, потом пропадает до финала, где звонит самому главному милиционеру и говорит - я повязал убийцу.
Но всё это еще цветочки, по сравнению с тем, кто этот убийца. Убили, повторяю, профессора-микробиолога, подозревают его знакомых. Говорят, что зять мог позариться на недвижимость, коллега на "формулу вакцины от гриппа". Неутомимые Данчев и Манчев высказывают идеи, вроде - его зарезали по ошибке, вот в соседнем доме живет инженер, которого могли зарезать. А оказывается.... Нет, не могу, дайте мне содовой... Оказывается, что профессор накануне ходил в магазин, поругался с кассиром за сдачу. И кассир случайно проходил по лестнице, когда профессор вышел в прихожую, а дверь была приоткрыта. Увидел, ну и зарезал конечно...

Как, черт возьми вы про это догадались, Аввакум? Элементарно, друг мой, я пошел в тот же магазин и посмотрел на лицо кассира, кстати я увольняюсь из КГБ! Вот так, внезапно и закончилась эта запутанная...

Если это прикол, могу сказать одно: я не смеялся, другари.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Вт Май 01, 2018 2:40 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Если болгарский детектив показался мне анекдотом, то следующая книжка попавшая мне в руки оказалась анекдотом с каким-то кошмарным привкусом.

Нет, ну действительно – вы когда-нибудь читали советский детектив, написанный женщиной?

Это ведь не сегодняшнее время, когда «дамские иронические детективы» в мягких обложках лежат горками в любом метро. Это другой вопрос, что к детективу большинство из них имеют такое же отношение, как женская логика к логике. Есть и меньшинство – вроде тетенек работавших в прокуратуре, или по другим причинам способных мыслить если не здраво, то во всяком случае последовательно. То же касается и зарубежных авторов, за которыми стоит глыба в виде сухонькой мисс Марпл, вернее ее толстенькой создательницы.

Но советский женский детектив? В – простите – пятьдесят шестом году, когда еще не было детективов в принципе, когда в словаре иностранных слов «детектив» это «низкопробная буржуазная…». Когда еще Аркадию Адамову не дали добро идти поглядеть МУР и он еще разминался рассказывая о приключениях старателей?

Но была в то время серия, как сказали бы сейчас «покетов» книжек карманного формата, из серии «Военные приключения». Меня с ними познакомил Алексей Лавреев, у него таких было две. Одна была болгарская, или румынская – горячечный бред про то, как школьник подобрал на улице ручку с нарисованным черепом, а в этой ручке вражеский агент нес радиоактивную руду. Другая «Бумеранг не возвращается», которая при всей пошлости названия оказалась куда менее пошлой. То есть это было типичное советское «про шпионов», но там по крайней мере подозрительный с самого начала американец с лицом дяди Сэма оказывался честным человеком.

Позже я эту серию встречал, в московских букинистических магазинах, но никогда не покупал. Во-первых она, кажется малотиражная, и поэтому автоматически идет у букинистов по безумным ценам. Во-вторых там напропалую печатали китайские, монгольские и чуть ли не албанские шпионские детективы, а такое печенье даже мой луженый желудок может не переварить.

Но вот я держу в руках книжку «Конец большого Юлиуса», сочиненную какой-то Татьяной Сытиной. Чтобы обойтись без дополнительной интриги, сразу скажу, что навел справки. Это была профессиональная писательница, в сороковом году закончившая Литинститут, всю войну проработавшая военкором, а к пятидесятому году ставшая одним из секретарей союза писателей. То есть функционер, но не дилетант, не с сельского хозяйства брошенный. Самая известная ее работа это сценарий фильма «Неподдающиеся», да, того самого, где главную роль сыграла моя горячо любимая Надежда Румянцева. Надо полагать, что если женщина сочинила сценарий про такую героиню, это значит, что на героиню она была чем-то похожа, или хотя бы хотела быть похожей. Это, конечно, симпатично.

И вот она, значит, написала шпонский детектив про Большого Юлиуса.

Когда я начал читать книжку, я уж было подумал, что сегодня день девочек. Потому что первые страниц этак двадцать мне просто-таки понравились. Да не просто понравились, я стал судорожно вспоминать, кто в пятидесятые, а хотя бы и в шестидесятые годы писал что-то похожее, и припомнить не смог никого, кроме, разве что Гр. Адамова с его тайной двух океанов. Я пока не про сюжет говорю. Я говорю о том, что остросюжетную литературу тех лет отличает редкое техническое убожество, сравнимое разве что с современностью. У Татьяны же Сытиной с техникой всё не просто хорошо, а очень хорошо. Судя по всему в сороковом году, при Константине Федине в литинституте действительно учили и не только классовому подходу. В «Конце Большого Юлиуса» есть диалоги! Не обмен дежурными репликами, похожий на машинный перевод, а живые, убедительные человеческие диалоги. Если не вдумываться в то, о чем говорят персонажи, то, что они говорят хоть сейчас ставь с актерами или снимай в кино.

Более того. Эта Татьяна Сытина грамотно, в начале, а потом еще дважды по ходу романа вводит эпизоды настоящего триллера. И найдены они, надо признать, просто мастерски. Сколько мы читали-смотрели всевозможных вариаций на тему «Эха войны»? Там в самом начала нам намекают, что некий Дросов, или Дальберг, или Золотицкий, или К-кротов во время войны был страшным зверем, и многих убил. Теперь через много лет, его нужно найти.
С разной степенью мастерства нам снова и снова рассказывают о концлагерях, колючей проволоке, расстреле партизан. Умом мы понимаем, что военное преступление опаснее уголовного, но не так уж мы и боимся этого Дросова-Дальберга.
У Татьяны Сытиной роман начинается вроде бы так же. Где-то там в конце войны какой-то злодей ударил девушку кирпичом и убежал от толстого лейтенанта. Видимо он был гад.
Нам не страшно. Бывшего толстого лейтенанта нашли мертвым, мы понимаем, чтоб не опознал, но нам всё еще не страшно. И Татьяна Сытина находит нам эту девушку, и оказывается, что девушка выжила, и помнит, как «позвала на помощь такого толстенького лейтенанта, а потом ничего не помню…» И тут оказывается, что он ударил ее кирпичом в лицо. И лучше бы он ее убил, потому что лица у нее не осталось.
Понимаете, да? Срабатывает неожиданный козырь. Мужчине-писателю не придет в голову пугать тем, что девушку не убили, а изуродовали. С точки зрения мужчины – выжить всегда лучше, чем умереть. А вот писательница считает, что это не всегда так, и хотя мужчина-читатель и не может представить себе судьбу той девушки, которую кирпичом по глазам, некий отголосок ужаса задевает.
А второй момент триллера настолько прост, что даже удивительно, как его никто больше не использовал. Наш, хороший чекист идет на встречу с негодяем. Наш чекист опытен, хладнокровен и подготовлен ко внедрению куда лучше Шарапова. Чекист притворяется связником, у него все козыри, его прикрывают товарищи, операция продумана до тонкостей. Чекист переигрывает негодяя. Негодяй думает, что ему этот парень нравится, что этот парень скорее всего не чекист, прожженный циник и уголовник, именно то, что требуется.
Мимо проходит подросток с удочками.
Негодяй думает, что береженого бог бережет, и бьет подростка ногой в живот.
Ни у одного из суровых мужчин-детективистов не нашлось такого простого и действенного способа выявить чекиста. Шутки конечно шутками, но можно даже не читать следующий абзац, мысль единственная: чекист не жилец. Я могу припомнить для сравнения только единственный удачный момент в дурацком в общем-то фильме «Залечь на дно в Брюгге». Это чистая правда. Киллер, увидевший, как человек, которого он идет убивать приставляет пистолет к виску, закричит – «Что ты делаешь, балбес?». Чекист при котором начинают бить ребенка вцепится в злодея, как бы он прекрасно не разыгрывал циника-уголовника.
Чекиста тут же убивают, прямо на глазах группы прикрытия. Татьяна Сытина словно бы нарочно сочиняет жестче, чем любой «Бумеранг». В «Бумеранге» пределом жестокости вражеского шпиона было – опоить советскую студентку сидром и лишить девственности на фоне голубя мира.
В общем, хороший мог бы получиться женский детектив. Не хуже мужских, хотя бы.
Но не получился. Получилась кошмарная книжка.
И совсем не в том главная беда, что несмотря на всю жесткость, хорошо видно, кто сочинял, мальчик или девочка. Это – ну да – забавно, что каждый персонаж, который появляется сначала рассказывает о своей маме, как она его воспитывала, потом о своей жене (с которой ужасно повезло) или своем муже (с которым просто беда), а завершается все детьми. Почти у всех героев книги есть дети. Плохие, хорошие, живые, мертвые, взрослые, пропавшие без вести. Дети есть у героев и предателей, у генералов, сержантов, и даже у подлого американского посла, который «побагровев от ярости делает с ней домашнее задание по алгебре». С детьми постоянно приключаются беды, они кашляют, влюбляются, спотыкаются о порожки, ломают ноги на всю жизнь. Дочка посла «проглотила большой осколок стеклянного стакана», который «вошел глубоко в мягкие ткани» и теперь, спасшие ее советские врачи «кормят ее через зонд» и требуют, чтобы ее отец немедленно убирался из нашей страны.
В общем, я бы сказал, что значительную часть книги занимают треволнения дамы средних лет, у которой дети в общем-то ничем не болеют, но мало ли что бывает, вот мне недавно рассказывали…
Это забавно. Это даже в чем-то мило. Точно так же мило выглядит всё, что относится к технической и даже научной стороне сюжета. Сыр бор разгорелся из за гениального открытия советских физиком и вирусологов (просто куда не сунешься, всюду вирусологи), и это открытие враги социализма и всей планеты – американцы, хотят взорвать к чертовой бабушке. Татьяна Сытина всю эту науку описывает, как сказали бы сейчас «по википедии». То есть она знает, что в бомбе есть «два покрытых изоляцией кубика, которые перед взрывом должны соединиться», но что это за кубики не знает, да и нам не советует. В результате смелые чекисты, проникнув в гнездо врага, и ловко отвлекши его любовницу покупкой туфель (на цельном пробковом каблуке, как вы не понимаете!), вскрывают эту изоляцию, вытаскивают смертоносные кубики, заменяя их «точно такой же по виду мастикой», а потом запаивают металлическую оболочку и, чтобы скрыть сварочный шов «Тщательно полируют металл бархатной тряпочкой»).
А бомба эта, кстати должна быть доставлена к нашему заводу при помощи дрона. Самого настоящего дрона, если судить по описанию, почти такого же, который позавчера сбили у дворца Саудовского короля. Долетел-таки.
Вообще антураж этой шпионской истории написанной – внимание! – шестьдесят два года назад, просто до ужаса современен. Из страны высылают дипломатов, стыдя за подготовку диверсий-убийств при помощи нервно-паралитического яда, до чего же, говорят, надо докатиться, чтобы дипломаты занимались такой мерзостью. Глупая и слабая Германия робко, но всё же понимает, что погибнет, выполняя указы заокеанских хозяев. Прогрессивных английских ученых суровые британские сатрапы не пускают в социалистическую Чехословакию на симпозиум. В Крыму всё кишит от дьявольских диверсантов, которые, обрывая стропы парашютов так и лезут убить и взорвать хоть что-то на Российской земле, чтобы хоть ненадолго отсрочить наступление прочного мира во всём мире. Любой советский человек, если он конечно не туповатый студент и не наивная юная еврейка, а скажем, сталевар, полковник артиллерии или заслуженный артист оперы, просыпается с мыслью о сложности международной обстановки, о том, что Америка мечтает уничтожить границы государств, хотя даже Гитлер, уж на что спорная фигура, понимал, что надо радеть за свою нацию…
Стоп. Это уже не мило и не забавно.
Татьяна Сытина женщина, но она в то же время профессиональный литератор. Она отдает себе отчет в том, что лучше не рассказывать принцип действия атомной бомбы, если плохо в этом разбираешься. Но она же пишет политический детектив, и не может обойти вниманием вопросы идеологии. И тут она поступает как настоящая женщина – верит до конца сама, и других пытается убедить если не логикой, то криком, если не криком, то сковородкой.
Эту книжку, с небольшими исправлениями прекрасно можно было бы сейчас вручить нашему МИДу, или нашим идеологическим кураторам. Добавь сюда слова вроде «печеньки», «хохлобандеровцы», «либерасты», поменяй марки машин и никто не заподозрит, что это не продолжение «Господина Гексогена» или не твит Марии Захаровой.
Я вот иронизировал над моментом в «Изгнании владыки», где советский чекист вычислял заброшенного на Кубань шпиона по потоптанным колосьям на колхозном поле – ясно же как день, что ни у одного советского человека не поднимется нога наступить на хлебный колос, а вражеские шпионы только по хлебным колосьям и ходят. Но там это был единичный прием, в целом сыщик всё же мыслил, умозаключал, улики собирал. У Татьяны Сытиной это основной момент дедуктивного метода главного героя, в звании полковника. Он постоянно делает безошибочные выводы, все кругом, как и полагается восклицают, «Как, черт возьми, Холмс, вы узнали?». А местный Холмс по фамилии Смирнов, втолковывает им, как детям малым: элемантарно! Вот, допустим, таксисту дали десять рублей сверх счетчика, чтобы он ехал побыстрее. Ну разве не понятно, что настоящие советские люди, поголовно трудяги, и добытыми солёным потом десятками не разбрасываются. А значит в такси ехал враг, или пособник врага, или по крайней мере потенциальный пособник врага. А вы, таксист, куда смотрели? Вы кто, трус, или подлец? Я, товарищ полковник, бормочет обалделый таксист, только сейчас обо всём этом подумал… А не поздно ли вы научились думать? – орет полковник.
Полковник орёт всё время и на всех, кроме своего начальника – подтянутого тридцатилетнего генерала, который так загадочен, что у него даже фамилии нет. А у полковника кроме фамилии есть еще бесконечные претензии ко всем, кого он встречает в своей насыщенной событиями жизни. Он никого, ну буквально никого не пропустит: он всем делает замечания, порицания, поучения и наставления. Ему говорят «товарищ полковник, разрешите я объясню…» он неизменно отвечает «нет уж, не надо ничего объяснять, я сам еще не всё вам сказал».
Можно было бы восхититься профессионализмом, чуть ли не предвиденьем. Это ведь современный подход – сделать доктора Хауса склочным, неприятным хамом, и таким образом привлечь симпатии циничных зрителей. Книжный магазин Блэка. «Шерлок» хамящий всем от полицейских до бедолаг по которым он ходит ногами… В советском детективе таких жлобов в главных героях не сыщешь днем с огнем.
На самом деле это никакое не предвиденье. Просто Татьяна Сытина мыслит, как сценарист, а первая заповедь сценариста – конфликт. И хотя конфликт это не обязательно скандал, но скандал – всегда конфликт и поэтому интересного героя сделать легко, если только придумать почему он все время на всех крысится.
Полковника Смирнов задумывался очевидно, как «строгий, но справедливый» энкаведешник, которому главное не показаться сусальным и добреньким. Вообще-то в советских детективах все начальники суровые, но этот, я бы сказал современным языком – просто тролль, причем тролль активный, он всеми недоволен. Он слишком хорошо представляет, какая опасность грозит Родине.
И говорит и говорит. Черт возьми, перед операцией по захвату диверсанта, он зовет к себе майора, и волнуясь – как не волноваться – говорит:
- Я знаю, вы и ваши ребята – люди надежные. Но, очень прошу, соберите их всех и каждому – каждому! – еще раз как следует расскажите о международном положении.
Татьяна Сытина знает и другие ловкие приемы. Чтобы зритель-читатель не бурчал себе под нос рискованные вопросы, она их старается перехватывать.
Юная еврейка, например (на полстраницы описывается, до чего она некрасивая, но в чем то неуловимо милая) имела глупость не сообщить, что у нее бабулька была лисой, а мама – шпионка и распутница. Она это знала, она это осуждала, но не сообщала.
- Вы что, ребенок малый? – напускается на нее полковник. Но девушка из этих, из современной дерзкой молодежи, она возьми и ответь.
- Так вы же ее посадите!
Полковник отвечает с расстановкой, прямо цитируя фильм «Гоголь. Вий» 2018 года.
- Здесь Советский Союз. Здесь никого никогда просто так не сажают!
А окончательно распоясавшаяся девчонка ему:
- А между прочим, Берия сажал…
Год издания 1956. Берия – чтоб не спутать, английский шпион, а Сталин молодчина.
Ну щас он ей вмажет!
- А не задумывались ли вы, девушка, что в любом государстве враги рвутся к власти. И как вы думаете, почему такой подлец, как Берия рвался рвался, да только сам нарвался? А? А??? Да потому, что он – единичное явление, а в целом у нас никого никогда просто так не сажают. А в других странах сплошные Берии. Гитлера забыли? Забыла или нет Гитлера, морда студенческая?
- Я… честно говоря… в таком ключе… это не рассматривала… - шепчет девушка.
Маму он её все-таки посадил. Причем девушка сразу поняла, что так той и надо, потому что на свидании «в глазах матери отсутствовал материнский инстинкт», проще говоря бедная женщина ничего не говорила дочери, чтобы ту не замели следом.
Но это единичный случай. Потому что если что Смирнов и делает с большей охотой, чем ругает, так это прощает и отпускает. То есть, как сказать, они конечно все сядут, но с огромными скидками по срокам, с чистой совестью, и снабженные километровыми наставлениями Смирнова о том, почему они все такие плохие, а он хороший.
Единственный человек в мире, чье превосходство над собой Смирнов однозначно признает, это его жена – удивительная, сильная женщина. А вы думали, что у главного героя нет семьи? Да бросьте! У него настоящая, полноценная семья, в смысле сын недавно сорвался с турника, сломал ногу и находится в депрессии. Так вот жена полковника Смирнова посылает его за хлебом в булочную на костылях, а Смирнов, так пожалуй бы не смог.
Ощущение такое, что Татьяна Сытина добросовестно и профессионально прошла путь Аркадия Адамова до Аркадия Адамова, то есть побывала на допросах, на операциях, познакомилась с несколькими сотрудниками госбезопасности. Увиденное показалось ей далеким от сусальности и даже от георических рассказов Льва Шейнина про самого себя. Татьяна Сытина блестяще воспроизвела атмосферу, характеры – конечно с поправкой на жанр. Но дальше – дальше была идея. И если Гр. Адамов и сын его Аркадий, чувствовали разницу между идеологией и идеей, поскольку идея это то, чем будет зачитываться мальчишка, а идеология это то, о чем будет вещать дяденька, то Татьяне Сытиной взять это понимание было неоткуда. Личный опыт у писательницы богат, но он касался волнения за детей и степени влияния жены на мужа. Социальный же опыт у бывшего военкора был не свой, заемный. Она посмотрела последние указания о том, что должен сообщить политический детектив электорату, и добросовестно рассказала об ужасах глобализма. В этой системе координат, в ситуации тонущего корабля, где через все борта лезут шпионы, а изо всех щелей бегут крысы, недостойные звания советских граждан, полковник Смирнов конечно положительный главный герой, только трагичный, потому что корабль уйдет на дно вместе с ним. В мало-мальски же реальном мире послы не орут на дочерей из за нерешенной задачки, свинец не полируют бархатом, и покрытые перхотью портные с Кузнецкого моста не мечтают о том, как купят рабовладельческое поместье на Урале после того, как американцы перестреляют всех коммунистов в Москве.
Эту книгу переиздали только однажды – в аналогичной нашим «военным приключениям» украинской «библиотечке приключений и фантастики». Больше никто про нее не слышал. «Неподдающиеся» знают все. И наверное, слава богу. Может даже сама Татьяна Сытина, будучи, как я подчеркну еще раз, настоящим профессионалом, и сильным литератором, свалив с плеч честно выполненное задание, поняла это.
Верно говорил Солженицын про то, что следователь НКВД профессия мужская, но уж если этим занялась женщина, то всё – туши свет.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum


Последний раз редактировалось: НекрЫсь (Ср Июн 20, 2018 10:23 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Ср Июн 20, 2018 9:43 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Очень «адАмовский» оказался детективный мини-сериал 1980-го года «Частное лицо». При этом совершенно без участия Аркадия Адамова, но словно бы выписанный по незримым канонам. Опытный и немолодой полковник милиции (примерно, как Коршунов в «Углу белой стены») приезжает в неназванный город на Черном море (примерно, как неоднократно приезжал в Черноморск Виталий Лосев). И в этом городке творится что-то не вполне советское. Старый друг хмурится, и неожиданно погибает (примерно, как в «Кругах по воде»). Молодая, очень красивая жена не понимает, зачем ее муж работает на этой работе (типичная Лена Коршунова). А циничная администратор гостиницы (которую герой упорно называет «портье») явно знает больше, чем говорит (почти как в «Злым ветром. Гастролёр»).

В принципе, фильм, снятый будущим автором потрясающего «Холодного лета», Прошкиным не лишен обаяния. Правда большая часть его – заслуга личного обаяния Анатолия Кузнецова – красноармейца Сухова, в общем-то большую часть фильма мы не за расследованием следим, а любуемся ярко придуманным сыщиком – человеком крайне скромным в статусе «частного лица», но блестяще раскрывающегося всякий раз, когда требуется его профессионализм. Собственно, это всё тот же Сухов – не дурак побалагурить, поспать на солнышке и постучать в охотку по наковальне молотом, становящийся воином-богатырём в бою.

И само по себе дело оказывается довольно нестандартным, с Россмакдональдовской жутью, когда на советском курорте убивают старого сыщика, занявшегося нераскрытым исчезновением школьницы, которое тоже оказывается убийством. Это ситуация для советского детектива на восемь делений трека ужаса. Это вам не «два каракулевых пальта» со склада вынесли, и не бумажник Достоевского из музея выкрали.

При этом целых две серии из трех, авторы сохраняют тайну нераскрытой, в результате чего южный городок, заполненный фарцовщиками, отдыхающими профессорами и кинорежиссерами, подозрительно склочными официальными расследователями, и любвеобильными подонками от которых не продохнуть на набережной, оказывается полностью враждебен герою. Что позволяет выдвигать самые экзотические версии, что главарем окажется местный полковник милиции или спешащий на симпозиум профессор. Этим случайным персонажам уделяется много внимания, не в проработке психологии, а в деталях поведения. Жаль, что они потом испаряются бесследно.

Увы, в конце второй серии, в кадр входит главный негодяй, да так еще входит, чтобы ни у кого: ни у героя ни у зрителей не было сомнений. Как у Аркадия Адамова в «Кругах по воде» - «Глава 7. ВОШЕЛ УБИЙЦА». Вернее там-то это обманка, а тут-то чистая монета, только жена героя, очарованная букетиком цветов сомневается, но тут красноармеец Сухов неожиданно резко говорит: нет милая, это убийца, теперь главное его поймать!

Антагонист здесь – тоже легко узнается, это Гусиная Лапа из «Стаи» он же Сердюк из «Следа Лисицы». Иначе говоря – рецидивист-уголовник и при этом социопат с неудовлетворённым инстинктом лидерства, одержимый идеей использования шейки хулиганов-фраеров для создания, как сказали бы сейчас организованной преступной группировки. Здесь его фамилия Корзун, и он даже убедительнее Сердюка, поскольку не по подворотням на гитаре блатные песни поёт, и не водку пьянствует, а агитирует подростков за – опять же по современным понятиям – здоровый образ жизни, и ведет патриотически-воспитательную работу, выдавая себя за отставного военного. А на занятиях внушает им, что «Правда, это в первую очередь сила». До того момента, когда эту песенку подхватит власть и ее придворные Данылыбагровы, а из таких вот Сердюков-Корзунов начнут формировать отряды Бородаев-Корнетов-Сашкобилых-Пирожков остаётся еще не меньше двадцати-тридцати лет и поэтому сцену тренировки на пляже, где антигерой выглядит альфа-самцом можно смело называть смелой и даже очень далеко вперед заглядывающей.

По сути перед нами отражение совершенно реального явления – зарождения «лихих девяностых», которое, как мы видим уже стало известно правоохранителям и даже доверено ими кинематографистам еще в «благословенных семидесятых». Другой вопрос, что эту реальную жуть авторы то ли по собственной, то ли по редакторской воле постоянно смягчают, делают какой-то невнятной и не слишком уж жуткой. Это всё-таки единичный случай, чуть ли не нелепая случайность, помноженная на недостаточную бдительность четырех-пяти человек. Если бы учитель физкультуры не позволил арендовать спортзал… Если бы участковый, зайдя в спортзал, почувствовал, что здесь занимаются не здоровой советской тяжелой атлетикой, а отвратительным заморским культуризмом, который легко опознать по морде Шварцнегера на стене… Если бы каждого из ребят-хулиганов, отец взял с собой на рыбалку… Всё могло бы быть иначе.

Не говоря уж о том, что если бы придурок-полиглот-фарцовщик не послал этих культуристов за понюшку табаку похватать жену сыщика за руки, всё могло бы быть уж совсем иначе. При этом главные элементы преступления раскрываются такой скороговоркой, что приходится серьезно задуматься, чтобы понять – друга-милиционера убил совсем не главный злодей. А зачем убили девушку мы вообще так и не узнали. Мы примерно понимаем, при каких обстоятельствах, и эти обстоятельства так плохи, что в советский телесериал могут быть внесены только в виде закадровых предсмертных криков. Ну допустим, это могло смотреться жутко (хотя тоже здорово упрощало рассказ. Ну вот вы подумайте сами – что значимее, организация да хоть десяти шаек «робингудов» или одно убийство-глухарь несовершеннолетней. Здесь всё завершается в стиле «И часовню – тоже я»). Но зачем, зачем было нужно это убийство злодею, если оно подвело его под вышак и заодно создало идеального свидетеля-обличителя, который даром что пока молчит, но рано или поздно заговорит обязательно. Так кровью не повязывают, так создают дополнительные хлопоты и необходимость дополнительных убийств.

Вместе с тем сама динамика правонарушения (бог с ним с расследованием, которое проходит хотя вполне реалистично, но уж больно без труда для мозгов зрителя: сыщики понимают ситуацию легко, последовательно и с постоянной скоростью, не нужен был гость из Москвы, юный инспектор проделал бы ту же работу и самостоятельно) настолько убедительна, что возникает подозрение: сценарий написан по реальному делу, а потом снабжен «комментариями и пояснениями», как такое могло случиться в нашей солнечной стране. Если бы продавец цветов не был куркулём… Если бы все девушки сходу отказывали фарцовщикам… Если бы все жены понимали полковников милиции… Увы, увы… «Качалки» бряцают железом, торговцы жадничают, женщины покупаются и в восьмидесятом и в восемнадцатом году. Красноармеец Сухов может застрелить Абдуллу, но не может спасти гарем. Уголовник Корзун со своим страстным желанием воспитывать подрастающее поколение, загонит его если не в КПЗ, так в Дебальцево. А больше воспитывать поколение окажется некому.

«Частное лицо» - очень необычное по сюжету и уровню использования расхожих клише, очень интересное для своего времени, очень хорошо сыгранное и поставленное, но оставлюящее ощущение огромной недоговоренности кино, если смотреть его сейчас. Мы избалованы уже другими канонами. Если это «Твинпикс», то почему всё так беззаботно и чуть ли не «Приезжате к нам в Простоквашино», заканчивается? Если это социальный прогноз, то промазавший, как говорил один профсоюзник Лапше и Максу – вы, ребята, не корь, вы – чума! Если это запутанное дело, то зачем его распутали в конце второй серии?
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
НекрЫсь
Лесник


Зарегистрирован: 11.08.2003
Сообщения: 20316
Откуда: СПб

СообщениеДобавлено: Ср Июл 25, 2018 11:25 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Жаркая погода располагает к долгим пешим прогулкам, а в прогулках грех не почитать, то бишь послушать. В восьмидесятом году, чтобы послушать старую, хорошо знакомую книжку, пришлось бы ждать год, а то и несколько лет, когда на радио ее начитают, а потом вставят в программу. Чудеса нынешней техники позволяют услышать ее под заказ, по телефону лежащему в кармане, и, что удивительно, в исполнении тех же актеров, только очень постаревших. Романы Аркадия Адамова читают очень пожилые актеры. Остальные их, видимо, не читали.

И в общем-то это похоже на советское радио. Там тоже голос, сыгравший уже десяток старых добрых волшебников и дядюшек Римусов вдруг начинал рассказывать, как "я крепко обнял Светку" и "я сдвоенным ударом ногами в живот, повалил бандита на асфальт". Ничего, такое изложение приключений инспектора Лосева вполне воспринималось, как брехтовское очуждение расказчика.

Но жара располагает еще и к конфликтам. В данном случае мне попался водитель маршрутки тролль, а может быть даже и провокатор. Он и так ехал мрачный, но еще и искал конфликтов. Техника у него была такая: когда ему протягивали деньги, он делал вид, что не заметил, но через пять минут тормозил, оборачивался и начинал, сверля взглядом очередную девушку в мини, кричать ей, что "проезд у нас не бесплатный между прочим".
Предваряя происки ксенофобов, уточню, это был вполне отечественный водитель, "нашей веры", как сказал бы один из героев Адамова. Лысенький небольшой, пожилой, про таких говорят "сидел наверное". Возможно эта мысль мне пришла потому, что в наушниках у меня инспектор Лосев как раз внедрился в компанию прожженых рецидивистов, приманивая их пистолетными патронами.

И вот, значит, водила заводится всё сильнее, оскорбленных девушек в салоне всё больше, и пора уже это как-то прерывать. Я придумываю сложную, но внушительную фразу о пагубности самоутверждения за чужой счет. Вряд ли подействует, такая фраза, но чем богаты...

Чтобы ввязаться в конфликт, нужно прекратить слушать радио. И я, вместо того, чтобы вытащить наушники из ушей, вытаскиваю их из телефона. Когда вытаскиваешь наушники, включается динамик.

А в такси как раз повисла пауза, всем надо было перевести дух. И в этой напряженной тишине, откуда-то из хвоста салона разнесся никому не знакомый голос. Голос человека пожилого, но хорошо поставленный, с убедительной блатной хрипотцой. Уркаганский голос, намного более уркаганский, чем у водителя маршрутки. Тот "наверное сидел", а персонаж Аркадия Адамова совершенно точно и долго сидел в тюрьме.

- Ствол мне нужен! Пистолет, понимаешь?

Вся маршрутка обернулась. Они смотрели мимо меня, я конечно здорово сдал, но на такой голос никак не тяну. Они искали пожилого уголовника, и не находили. И в этом была какая-то высшая гармония. Это был совсем другой уровень. Персонаж Адамова из моего телефона не вступал в конфликт, не угрожал, не гнул пальцы. Он просто вслух досадовал на отсутствие в руках крайне необходимой в данной ситуации вещи. Нужен ствол. Будет ствол, понятно будет, что делать со всей этой скандальной шушерой. А пока нет ствола, чего на глазах-то у всех маячить?

Примерно это и отразилось в глазах пассажиров. Водитель только сказал горько:

- Ну что за люди такие?!

И погнал по проспекту.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора AIM Address Yahoo Messenger MSN Messenger
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов webtut -> Наши увлечения Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4, 5, 6, 7  След.
Страница 4 из 7

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group